Полное собрание беспринцЫпных историй

Но прочь рефлексия, следующая история. Очистив токсовские леса от всех пустых бутылок, я не сильно приблизился к Рокфеллерам и решил самодиверсифицироваться. Но чем заняться? Руки у меня обе левые и растут прямо из жопы, физической силой не обладаю, фарцовать в садоводстве некому и нечем. Я правда попробовал рубить за деньги дрова, но на второй день топор слетел с топорища, чуть не убив увернувшегося работодателя и разбив окно в его бане. Все шло к возврату в бутылочный кластер. Но вдруг в моей голове родилась мысль.

Жили мы на полуострове, окруженном дивными холмами значительной, по карельским понятиям, высоты. Зимой даже горнолыжники тренируются. Виды такие, что дух захватывает. Но у холма есть один недостаток: на него тяжело влезать. По старой советской традиции, магазины и другие блага цивилизации удобно разместили на вершине, а дачи у подножья. Хочешь в сельпо – идешь час в гору. А неохота.

Лень. Сакральное русское чувство. Наша лень совершенно иррациональна. Лень наклониться в душе за упавшим шампунем – будем полчаса пытаться поднять его пальцами ног. Лень взять корзинку в супермаркете – будем нести в руках тысячу мелочей, бесконечно их роняя и матерясь. Лень вызвать мастера – сами что-то прикручиваем, приклеиваем, присобачиваем, пока все окончательно не сломается. Лень ходить к врачам регулярно – ждем, пока прижмет, и тратим в итоге в десять раз больше времени и денег. Лень работать – бесконечно празднуем и боготворим проблемы США. И так далее.

На мое подростковое счастье, ряду соседей было лень таскаться на гору, и мое предложение осуществлять доставку продуктов за «долю малую, но справедливую» нашло своего клиента. Но и меня сгубила лень.

Составив список пожеланий и получив финансирование, я сел на велосипед «Украина» и отправился в путешествие. Покупок набралось много, но ехать два раза мне было, как вы понимаете, лень, и я решил, что как-нибудь все привезу сразу, тем более, деньги я еще не заработал, но уже потратил.

Тоже, кстати, особенность нашего менталитета – отсюда популярность кредитов под космический процент на космическую херню. Устроился на работу, посчитал, сколько получишь за десять лет, и сразу все потратил. Уволили – сидишь критикуешь правительство и ненавидишь банкиров.

Но вернемся к моему бизнесу.

Я все купил и кое-как распихал товар по велосипеду. Небольшая детализация. Двухколесное средство передвижения с неполиткорректным по нынешним временам названием было огромным, а я, напротив, – ростом с бублик. Мои ноги доставали только до педалей, но я научился запрыгивать на велосипед, как Боярский на лошадь. В цирке выглядел бы забавно – этакий суслик на самокате, а вот на шоссе создавал своим плохоуправляемым агрегатом множество проблем. А тут еще куча кульков, неимоверным образом примотанных к заднему багажнику, мешок, висящий на правой стороне руля, и бидон с молоком, уравновешивающий его слева. Даже для шапито перебор. Особый шик картине добавляли синие тренировочные с незабвенными бретельками. Вспоминая моду СССР, я понимаю, почему секса в той стране не было. И большевиков погубили джинсы, а не ракеты. Уверен.

Итак, я еду. Равновесие держу с трудом, но мысль все-таки разделить ношу на две ходки гоню как можно дальше. Неожиданно бретелька тренировочных попадает в цепь. Ногами до земли я не достаю, ручного тормоза у велика нет, куча скарба на руле во главе с полным бидоном ситуацию не упрощает. Качусь по инерции, думаю, что делать. Метрах в тридцати от меня остановка сельского общественного транспорта. Людей на ней больше, чем физически может влезть в любой автобус, и все это понимают, так что стоят плотно у края и в дождь, и в зной. Автобус в город ходит регулярно, два раза в день, поэтому кто не влез, тот идет пешком три километра до электрички, и там аттракцион повторяется. Маршруток нет в принципе, машин у людей в основном тоже. Так что стоим, товарищи, и не жалуемся.

Перед остановкой лужа широкая, как Волга. Асфальт положили плохо, автобусы тяжелые и колесами выдавили яму, заполняемую водой частых ленинградских дождей. Мой велосипед начинает терять скорость, решения у меня в голове так и нет. На глазах изумляющейся толпы я въезжаю в самый центр лужи, останавливаюсь и закономерно валюсь в это озерцо со всем товаром.

Я – в грязной воде, на мне – велосипед, сверху – россыпью ВЕСЬ ассортимент деревенского магаза: пародия на макароны из «пиздец каких твердых» сортов пшеницы, позапозапрошлогодняя картошка, похожая на прошлогоднюю сливу; серая булка, видевшая Ленина; стальные сушки, размокающие только в кислоте; синяя, как тренировочные, и очевидно умершая своей смертью курица; леденцы с неотдираемой оберткой. Все это залито двумя литрами молока. Хорошего молока, так как оно от недобитого колхозниками кулака.

Падение мое тянуло на «Оскар» и было встречено бурными продолжительными аплодисментами стоящих на остановке. Лежу.