Лик (ноябрь 1938; Русские Записки. 1939. № 14. Февраль). Рассказ вошел в сборник «Весна в Фиальте». Ведущий парижский критик Г. Адамович, обычно сдержанно относившийся к сочинениям Набокова, дал рассказу исключительно высокую оценку, по-своему истолковав его замысел: «Рассказ В. Сирина „Лик“ очень хорош. <…> Мне много раз приходилось писать о творчестве Сирина — всегда с удивлением, не всегда с одобрением. Рад случаю полностью воздать должное его исключительному, „несравненному“, как говорят об артистах, таланту. Какие бы у кого из нас с ним ни были внутренние, читательские раздоры и счеты, нельзя допустить, чтобы эти расхождения отразились на ясности и беспристрастности суждений. „Лик“ — рассказ с двоящейся темой. Сначала может показаться, что это повествование о молодом актере, существе ничем не замечательном, трусливом, болезненном и расчетливом. Потом выясняется, что актер — это только вступление, а все значительное и важное в „Лике“ относится к его родственнику, опустившемуся, озлобленному эмигранту, возмущенному — как знаменитый леонидо-андреевский герой — тем, что „другие хорошие, когда он плохой“… <…> Сирин издалека, нарочито рассеяно подходит к главному предмету своего рассказа — и внезапно наводит на него ярчайший свет. Эффект получается разительный! Может быть, это только эффект, и последняя, не лишенная какого-то чрезмерного изобретательного „шика“ фраза о туфлях на такое предположение наводит, но Сирин не моралист, не проповедник, не наблюдатель, он именно „артист“, и требовать от него чего-либо похожего на программное сочувствие „малым сим“ мы не вправе. Его искусство способно такое сочувствие вызвать — и этого достаточно! Надо сказать, что редко приходилось читать в последние годы вещь столь ужасную по внутренней своей тональности, леденящую и притом правдивую. Можно усмотреть в этом рассказе лишь мастерское изложение случая из газетной хроники, но можно отнестись к нему и иначе: как к эпизоду из настоящей трагедии, где рок хоть измельчал, но еще остался божественнобеспощадной и слепой силой» (Г. Адамович. Литература в «Русских записках» // Последние новости. 1939. 16 февр. Цит. по: http: //emigrantika.ru). В 1940 г. в нью-йоркской газете «Новое русское слово» была напечатана пародия (вполне возможно, автопародия) на рассказ, озаглавленная «Зуд» и подписанная «Ridebis Semper» (т. е. «Вечно смеющийся» — из романа В. Гюго «Человек, который смеется»).
Василий Шишков (август 1939; Последние новости. 1939. 12 сент.). Рассказ вошел в сборник «Весна в Фиальте». Этот последний из написанных Набоковым по-русски рассказов был инспирирован восторженным отзывом Г. Адамовича на публикацию Набоковым под псевдонимом «В. Шишков» стихотворения «Поэты» (см. с. 709 наст. изд.), написанного на смерть В. Ходасевича (подробнее см.: А. Бабиков. Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой «Василiй Шишковъ» // Звезда. 2012. № 7. С. 198–223). Стихотворение «Поэты», с его центральной темой ухода «из мира», метафизического «перехода» «в ту область», получившей развитие в рассказе, и с его явными и тайными отсылками к Ходасевичу, Набоков сочинил в конце мая 1939 г., перед отъездом в Лондон (что следует из его письма к редактору «Современных Записок» В. Рудневу от 29 мая 1939 г.), по всей вероятности, после 21 мая, когда из-за болезни Ходасевич не смог его принять в своей парижской квартире (что отмечено в «Камер-фурьерском журнале» последнего). 26 мая Ходасевича в тяжелом состоянии перевезли в госпиталь. 9 июня, за несколько дней до смерти Ходасевича, Набоков писал жене из Лондона: «Сегодня был разбужен необыкновенно живым сном: входит Ильюша (кажется, он) и говорит, что по телефону сообщили, что Ходасевич „окончил земное существование“ — буквально» (Цит. по: В. Набоков. Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме / Сост., предисл., ком. А. Бабикова. СПб., 2008. С. 626). Несмотря на то что, как отмечал, например, А. Седых, «Смерть Ходасевича… никого не поразила… друзья знали в последнее время, что дни прекрасного поэта… сочтены» (А. Седых. Болезнь и смерть В. Ф. Ходасевича // Сегодня. 1939. 19 июня), сочинение «Поэтов» представляется поразительным примером провидческой силы искусства. Избранный Набоковым псевдоним, давший заглавие рассказу (сначала Набоков выбрал псевдоним «Василий Власов», которым подписан опубликованный нами черновик «Поэтов»; см.: Звезда. 2012. № 7, передний форзац), обращен к имени выдуманного Ходасевичем поэта Василия Травникова, «жизнеописанию» которого Ходасевич посвятил известный рассказ-мистификацию (1936).
