Полное собрание рассказов

Кайа слегка надавил на газ и пролетел мимо нее. Он рассмеялся, видя, как ее машина превращается в мелкое пятнышко в зеркале заднего вида. Стрелка датчика температуры поползла вверх, и Кайа замедлил ход «мариттимы-фраскати», простив себе это мелкое прегрешение. Всего-то один раз, но оно того стоило. Вот это жизнь!

Девушка на «кадиллаке» снова проехала мимо. Она улыбнулась и сделала пренебрежительный жест в сторону капота своей машины. Она влюбилась в его машину. И возненавидела свою.

У въезда на круговую дорожку отеля девушка замысловато просигналила и свернула к зданию. Словно возвращаясь домой, «мариттима-фраскати» ласково, мурлыча двигателем, как довольная кошка, проехала под навесом и дальше на стоянку. Человек в униформе помахал рукой, восхищенно улыбнулся и показал Кайе место возле «кадиллака». Кайа видел, как девушка поднималась по ступенькам в коктейль-холл, каждым своим шагом приглашая следовать за собой.

Пока Кайа шел по вымощенной гравием дорожке, солнце скрылось за облаками, и он, вдруг ощутив спиной холодок, замедлил шаг. Вселенная снова начала обращаться с ним, как с самозванцем. Он остановился на ступеньках и через плечо оглянулся на машину. Она стояла на месте, ожидая возвращения хозяина, — приземистая, вытянутая, жаждущая миль машина Кайи Хиггинса.

Приободрившись, Кайа вошел в прохладный коктейль-холл. Девушка в одиночестве сидела в угловой нише, скромно опустив глаза. Она развлекалась тем, что складывала фигурки из разломанной палочки для перемешивания коктейлей. Бармен за стойкой читал газету. Больше в зале никого не было.

— Кого-нибудь ищешь, сынок?

«Сынок»? Кайа пожалел, что не въехал на своей «мариттиме-фраскати» прямо в зал. Он от души наделся, что девушка не услышала бармена.

— Дайте мне джин и тоник, — холодно произнес Кайа, — и не забудьте лайм.

Она подняла голову. Кайа улыбнулся улыбкой человека, причастного к товариществу привилегированных особ, лошадиных сил и открытых дорог.

Девушка озадаченно кивнула в ответ и снова занялась палочкой.

— Твой напиток, сынок, — сказал бармен, ставя перед ним стакан. Бармен зашуршал газетой и снова погрузился в чтение.

Кайа отпил глоток, откашлялся и обратился к девушке.

— Прекрасная погода, не правда ли? — сказал он.

Девушка сделала вид, что не услышала. Кайа обернулся к бармену, как будто вопрос был обращен к нему.

— Вы любите водить машину?

— Иногда — да, — ответил бармен.

— В такую погоду так и хочется разогнать ее на полную скорость. — Бармен, воздержавшись от комментариев, перевернул страницу. — Но я только обкатываю ее и не могу ездить быстрее пятидесяти.

— Догадываюсь.

— Но испытываешь сильное искушение, когда знаешь, что она с гарантией может дать и сто тридцать.

Бармен раздраженно отложил газету.

— Кто — она?

— Моя новая машина, моя «мариттима-фраскати».

Девушка заинтересованно подняла голову.

— Ваша… что?

— «Мариттима-фраскати». Это итальянская машина.

— Название точно звучит не по-американски. Кого ты на ней возишь?

— Кого вожу?

— Ну да. Кто владелец машины?

— А вы как думаете: кто ее владелец? Я — ее владелец.

Бармен снова взял в руки газету.

— Он — ее владелец. Он — ее владелец, и она дает сто тридцать миль в час. Счастливчик.

Кайа от возмущения повернулся к нему спиной.

— Хелло, — сказал он девушке с куда большей уверенностью, чем та, которую он считал возможной. — Как к вам относится ваш Кэд?[45]

Она рассмеялась.

— Мой автомобиль, мой жених или мой отец?

— Ваш автомобиль, — ответил Кайа, мысленно обозвав себя дураком за то, что не сумел подыскать более остроумного ответа.

— «Кэды» вообще относятся ко мне хорошо. Да, теперь я вспомнила — это вы были в том симпатичном синем автомобильчике с желтыми сиденьями. Я как-то не связала вас с ним, сейчас вы выглядите по-другому. Как, вы говорите, он называется?

— «Мариттима-фраскати».

— М-мм. Я никогда не смогу это выговорить.

— Этот автомобиль очень хорошо известен в Европе, — сказал Кайа. Теперь все пошло как по маслу. — Знаете, он два года подряд выигрывал шоссейные гонки в Авиньоне.

Она обворожительно улыбнулась.

— Надо же! Я этого не знала.

— Он с гарантией дает сто тридцать.

— Боже! Никогда не думала, что автомобиль может ездить так быстро.

— Таких в стране всего двенадцать, если что.

— Это ведь очень мало, верно? А могу я спросить: сколько же стоит такой замечательный автомобиль?

Кайа откинулся на стойку бара.

— Можете. Насколько я помню, где-то между пятью и шестью.

— О, между… Похоже, машина того стоит.

— О, я уверен в этом. У меня нет ощущения, что я выбросил деньги на ветер.

— Это очень важно.

Кайа самодовольно улыбнулся и уставился в чудесные глаза девушки, исполненные бездонного восхищения. Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь еще, но на ум не шло ничего, кроме глупого замечания о погоде.

Глаза девушки подернулись пеленой скуки.

— Вы не скажете, который час? — спросила она у бармена.

— Да, мэм. Четыре пятого.

— Что вы сказали? — спросил Кайа.

— Четыре часа, сынок.

«Надо предложить ей покататься», — вдруг осенило Кайю. — «Может быть, она захочет покататься».