Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете

Характерно и другое: в отличие от большинства высокопоставленных мерзавцев, отдающих кровавые палаческие приказы из надежно защищенных кабинетов без малейшего риска для своей драгоценной персоны, Столыпин был лично храбр и не боялся оставаться лицом к лицу с разъяренной толпой. Он не просто заявил революционерам с трибуны Государственной думы: "Не запугаете!", но и на самом деле вел себя бесстрашно. Вот только один из многочисленных примеров, отличительный лишь тем, что он мало известен в литературе. Революция только-только началась, а богатый со-ратовский помещик Н. Н. Львов уже испытал на себе результаты вековой ненависти крестьян к помещикам. "Я видел ужасы, нечто вроде пугачевщины, -- взволнованно рассказывал Львов своим друзьям. -- Началось по соседству с моим имением у князя Волконского. Крестьяне стали рубить лес (считая его своим. -- К. Ш.). У Волконского есть тяжба с

1 Зырянов П. Н. Указ. соч. С. 111

2 И з г о е в А. Указ. соч. С. 20.

ними, в которой он едва ли прав..." Волнение перекинулось и на имение Львова. На шестой день беспорядков приехал Столыпин с казаками. Сначала он пытался уговорить крестьян, призвал их прекратить незаконные действия. Созвали крестьянский сход. Но уговорить возбужденный "мир" было невозможно. "Когда он (Столыпин. -- К. Ш.) стал им грозить, они тоже отвечали угрозами по отношению к полиции и казакам. Тогда, -- рассказывает далее взволнованный Н. Н. Львов, -- он один вышел к ним и сказал: "Убейте меня". Тогда они кинулись па колени. Но кап только он сел в сани, чтобы уехать, в него стали кидать камни. Тут же ранили пристава, несколько казаков и солдат. Крестьяне вооружились -- насадили на палки какие-то пики"1.

Губернатор уехал, в дело вступили казачки, всласть поработавшие нагайками. После их "воспитательной" работы Львов собрал "своих" избитых крестьян и обратился к ним с речью. Он заявил, что "нигде и никогда допускать грабежа нельзя, что в них будут стрелять, если они не образумятся.

Они: Подай нам планты!

-- Какие планты?

У меня с ними не было тяжбы, -- пояснял слушателям Львов. -- Правда, -добавлял он, -- у них давно был спор о нескольких пожалованных имениях, бывших государственных землях, в том числе и о нашем имении. Но ведь наше имение было пожаловано еще при Екатерине" 2.

Вот куда -- к матушке Екатерине и даже еще дальше в глубь веков -уходили корни споров между крестьянином, который столетиями обрабатывал и поливал своим потом землю, и помещиком, не трудившимся на ней, но считавшим ее своей собственностью на основании государева пожалования.

События 1905--1907 годов показали глубокую революционность крестьянства, ошибочность расчетов самодержавия на любовь к нему "простого народа" и надежд на то, что крестьянская община -- опора государственного порядка. Нелегкое бремя борьбы с революцией и поисков иной социальной опоры для самодержавной системы и легло на плечи П. А. Столыпина, когда он неожиданно для себя стал сначала министром внутренних дел (апрель 1906 г.), а всего через два с половиной месяца -- и председателем Совета министров. Редко кто из царских чиновников проделывал такую головокружительную карьеру.

Суть своей государственной деятельности на посту главы правительства П. А. Столыпин определил со свойственной ему лапидарностью: "Сначала успокоение, а потом -- реформы!" Нет смысла пересказывать читателю меры по установлению

1 Отдел письменных источников Государственного историче

ского музея. Ф. 31. Оп. 1. Д. 142. Л. 243.

2 Там же. Л. 244

"успокоения". Они включали в себя все -- от введения "скорострельных" военно-полевых судов, когда тройка офицеров выносила приговор, не подлежащий обжалованию, до широчайшего применения армии "в помощь гражданским властям", как официально именовались подобные меры. "Армия не учится, а служит Вам!" -- бросил в лицо Столыпину военный министр А. Ф. Редигер на одном из заседаний правительства1. И это было правдой. На "успокоение" были брошены все силы самодержавия. Ему удалось временно подавить революционное движение, водворить в стране "успокоение", в чем немалую роль сыграл и лично П. А. Столыпин. На этом этапе деятельность главы правительства пользовалась неограниченной поддержкой власть имущих. Столыпин был им необходим и стал всеобщим кумиром и дворянства, и правого крыла либеральной буржуазии (партии "октябристов", возглавлявшейся А. И. Гучковым), и лично "хозяина земли русской", как определил свою профессию Николай II при всеобщей переписи в 1897 году.