Полное собрание речей в Государственной думе и Государственном совете

Я буду весьма краток. Я уже высказал вам во время общих прений взгляд правительства на те признаки, которые должны определять число польских гласных в будущем западном земстве. В настоящее время, перед окончательным решением этого вопроса, я прошу вас еще раз взглянуть на него без предвзятости. Вспомните, что дело идет не о Царстве Польском, дело идет об области, обнимающей собой шесть губерний, в которых среднее число поляков определяется цифрой в 4,2%. Цифра эта повышается для Волынской губернии до 7,9% и опускается для Подольской до 2,3%. Если даже признавать эти цифры неверными, если увеличить их на 50%, то все-таки убедитесь, что край этот далеко не польский. Если бы правительство руководствовалось национальным шовинизмом, оно предложило бы вам опереться на эти цифры, но вы знаете, что правительство само, дорожа культурным элементом, ввело в свой законопроект принцип имущественный.

Надо принять еще во внимание одно обстоятельство, которое, мне кажется, упущено предыдущими ораторами, надо принять во внимание, что частное землевладение образовалось и приняло особую окраску в Западном крае не так, как оно образовалось в остальных губерниях России — не путем естественного, правильного, местного нарастания, а в силу исторического шквала, который налетел на этот край и опрокинул в нем все русское. (Голоса справа: браво, браво!) Нельзя исключительное, притом неблагоприятное для русских антинациональное историческое явление брать в основу, единственную основу всего законопроекта; нельзя забыть все прошлое, нельзя на все махнуть рукой; торжествовала бы только теория, шаблон, одинаковый на всю Россию. Если эти высказанные мною принципы признаются вами неправильными, признаются одиумом, то этот одиум правительство на себя принимает. (Голоса справа: браво.)

Вам высказали соображения о том, что правительство заражено человеконенавистничеством, что правительство желает уничтожить польский элемент и искоренить его из Западного края. (Голос слева: правильно; голос справа: тише.) Но, господа, об этом не приходится говорить, если иметь в виду те широкие рамки, в которые ставит правительственный законопроект польское население в Западном крае. Я боялся бы, боялся бы тревожно другого — это равнодушия закона к русским, которые имеют право требовать себе защиты закона.

Поэтому не упорства ради, а в силу только что высказанных мною соображений, правительство настаивает на непринятии всех поправок, отрицающих те два признака, которые введены в правительственный законопроект, между прочим и поправки, внесенной Думской комиссией. Эта последняя поправка неприемлема, так как она неправильно отражает соотношение местных сил. Она принимает совершенно абстрактный средний губернский или общегубернский признак; она совершенно искусственно, сообразно этой мертвой цифре уменьшает даже количество польских голосов в тех; местностях, где они, казалось бы, имеют на это право, и вводит насильственно поляков в земства в тех местах, где по численной наличности они на это права не имеют.

Что касается ценза, то правительство не возражало бы против понижения его на половину. Затем относительно введения большого количества крестьян в земства, надо обратить внимание на то, что кроме тех крестьян, в количестве одной трети, которые проходят по волостям, они будут проходить точно так же и в качестве уполномоченных от мелких землевладельцев. Поэтому увеличивать количество крестьян возможно, казалось бы, только в ущерб культурным элементам края. (Голоса слева: ага.)

Помните, господа, что если в настоящее время не будет принят земский законопроект, то, несомненно, край лишится возможности к дальнейшему процветанию, которое так дорого и правительству, и Государственной думе. Не принят будет этот законопроект — край будет долгое еще время пребывать в той экономической дремоте, в которой доселе пребывает Западная Россия. Не забывайте этого. (Рукоплескания справа и в центре.)

РЕЧЬ О ФИНЛЯНДИИ, ПРОИЗНЕСЕННАЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЕ 21 МАЯ 1910 ГОДА

Господа члены Государственной думы!

Я думаю, вы поймете меня, если при обсуждении вопроса такой исторической важности, как вопрос финляндский, я принужден буду, говоря от имени правительства, соблюдать точно так же, как и два года тому назад *, величайшую сдержанность и осторожность. Все писаные нормы, которые определяют положение Финляндии в государство, а также все законодательные акты, относящиеся до Финляндии, за последние сто лет носят на себе следы самых разнообразных политических и исторических течений, часто друг другу противоречащих, часто случайных, зависящих от временных событий и условий.