Полное собрание рецензий

Владимир Янкелевич, французский философ (1903–1985), будто бы первый из людей попробовал подумать о смерти неотрывно, непрерывно, как можно дольше, в упор и до упора. Оказалось, что это неимоверно трудно – все равно как смотреть на солнце. Сравнение точное (впрочем, не новое), – потому что дело не в чувствах, а ум не выдерживает – выходит из строя. Человеческое мышление не справляется с фактом по имени Смерть, не в силах включить его в систему своих категорий, подыскать подходящую аналогию, привязать его к чему-либо понятному. Потому что это факт особого порядка, уникальный, противостоящий всем остальным. Пресловутое, хваленое наше мышление запрограммировано кем-то исключительно на обработку данных т. н. бытия.

Смерть зияет посреди сознания как черная бездна – мы видим ее и не видим: это пятно слепоты. Небытие – буквально – не нашего ума дело.

Можно сколько угодно размышлять, и говорить, и писать о смерти, но мыслить о ней, помыслить ее – нельзя.

Собственно, это и есть сквозная и центральная тема книги Владимира Янкелевича: что такую книгу нельзя написать – и поэтому незачем. С нашей мыслью смерть не имеет ничего общего, мыслью смерть не схватить, это то же самое, что решетом носить воду или ловить ветер. С философской точки зрения философия смерти – абсурд. Множество блестящих страниц, тысячи и тысячи слов посвящает автор опровержению своего замысла!

«Бессодержательность мысли о смерти легко объяснима. Если использовать здесь терминологию Шеллинга, смерть – это ничто, разрушающее мысль; смерть не есть небытие; мысль ни о чем, как мы говорили, – это не-мысль; здесь отрицание отскакивает от объекта к субъекту, убивая его. Смерть – именно это ничто, убийственное отрицание. Смерть – не такой объект, как другие! Мысль мыслит понятия в их отношении к другим понятиям, то есть относительно и частично; мышление, как ходьба, выдвигает одно понятие перед другим; исходя из этого, смерть – тотальное не-бытие всего нашего существа – так же немыслима, как и бытие, и даже еще более немыслима, поскольку предполагает, прежде уничтожения бытия, помыслить его полноту… Непостижимость смерти – за пределами наших понятий!»

Итак, смерть непостижима: не поддается мышлению, так как ни на что не похожа. Между тем она – факт, причем наиболее существенный в уделе человека, факт роковой. В течение всей жизни мы постоянно ее предчувствуем и ожидаем, – и никому не все равно, где и как произойдет ужасная встреча и случится ли потом с нами что-нибудь еще.

Поэтому книгу с таким заглавием, – да еще узнав из предисловия, что автор – «французский гений» и читать его надо, как святых отцов, – и заглянув в текст – а перевод по большей части хороший, слог действительно красноречивый, глубокомысленный, – прочитать вроде бы необходимо.

Чего стоят одни названия частей: «Смерть по эту сторону смерти», «Смерть в момент наступления смерти», «Смерть по ту сторону смерти»!

Между тем автор не раскрывает тайн. Метод его – апофатический. Он повествует о том, чем смерть не является (ничем!), на что она не похожа (ни на что!), какими способами мы не можем совершенно ничего про нее узнать (никакими!)… Он развеивает тьму житейских предрассудков, философских ошибок, разоблачает самонадеянные парадоксы, противопоставляя всему этому тезаурусу иллюзий обескураживающую и довольно скучную правду: все и любые суждения о смерти не основаны ни на чем.

Ничто – антиматерия смысла, только и всего. Тайну не вырвать, потому что тайны нет. И кульминация наступает в разделе, так и озаглавленном: «Последний раз не заключает никакой тайны»: