Полное собрание рецензий

«В пьесе „Скитальцы“ действие начинается в трактире „Пурпурный пес“. (Это должно напомнить нам – пока непонятно зачем – знаменитую трагедию Гёте. – С. Г.) В облике пуделя, а затем юноши в пурпурной одежде является перед Фаустом Мефистофель. Возможно, название трактира, где встречаются братья Эрик и Роберт, из которых один стремится увидеть прошлое, а другой стремится его забыть (красиво, правда? и сюжет пьесы как на ладони. – С. Г.), отнюдь не случаен (сказуемое немножко не согласовано с подлежащим: издержка изящества. – С. Г.) и также связан (т. е. связано – как и „Фауст“, должно быть; вот в чем штука! – С. Г.) с темой границы, смерти. (Что значит – слог! какое из двух последних слов ни убери – выйдет вздор, а стоя друг за другом, они как будто что-то и выражают. – С. Г.) Хаос смерти, обрушившийся на двадцатитрехлетнего Набокова, через несколько месяцев начинает обретать осмысленные очертания (no comments! – С. Г.). Попытки осмысления, анализа и в обилии литературных реминисценций (попытки – в обилии! попытки анализа хаоса смерти! одно слово – шик! – С. Г.), и в том, что автор помещает героев в даль времени» и т. д.

Это, стало быть, предисловие. Заглянем теперь в примечания.

Масса полезных сведений. Сразу видно, что г-жа Ерыкалова отчетливо представляет себе уровень потребителя: самум – знойный ветер пустыни, чернокожий мавр Отелло – главный герой знаменитой трагедии Шекспира, параноик – психически больной человек.

Есть и маленькие шедевры. В «Событии» одна графоманка объявляет название своего опуса: «Воскресающий лебедь». Присутствующий профессионал, персонаж под именем Писатель, острит:

«– Воскресающий лебедь… умирающий Лазарь… Смерть вторая и заключительная… А, неплохо…»

Г-жа Ерыкалова сочла нужным остроту прокомментировать. Надеюсь, ее экскурс в теорию стиля доставит вам такое же удовольствие, как и мне:

«Шутка известного писателя, оксюморон – сочетание вещей, противоположных по смыслу (слушайте, слушайте! – С. Г.). Имеются в виду „Умирающий лебедь“ – известный балетный номер на музыку Сен-Санса, который исполняла русская балерина Анна Павлова, и воскрешение Лазаря Иисусом Христом – известный сюжет Евангелия».

Думаю, В. В. тоже порадовался бы. Не каждый день бывает, чтобы человек откровенно разъяснил, как он чувствует и понимает шутку.

Но лично мне больше пришлась по душе фраза, вроде бы без затей, только с крохотной отсебятинкой, списанная г-жой Ерыкаловой из энциклопедического словаря: «10 августа 1792 г., во время Великой французской революции, была свергнута монархия и установлена (курсив мой! – С. Г.) Парижская коммуна…» Исключительно тонко выбрано страдательное причастие: помимо воли отсылает в даль времени. Прямо бездна разверзается. Супер! Говорю же – тащусь.

Я. С. Лурье. История одной жизни

Сост. примеч. и библиогр. Н.М.Ботвинник. – 2-е изд., испр. и доп. – СПб.: Изд-во Европейского университета в С.-Петербурге, 2004.

Издано – бедней некуда. Тираж – слезы, а не тираж. А между тем – событие истории культуры, так и будет отмечено в хрониках беспристрастных.

Это ведь из дотошности написано: «2-е изд.». Первое вышло за границей под псевдонимом, с риском для свободы автора, – да и читатель, попадись он с поличным здесь, угодил бы под статью. Под уголовную, хотя труд сугубо научный. Дело было более четверти века назад. Но Яков Лурье, насколько я понимаю, и тогда – и вообще никогда (1921–1996) – ничего не боялся.