Полное собрание рецензий

Это фирменная интонация Евгения Гришковца. Она дает тому, в ком отдается, чувство собственной ценности, а вместе с ним – чувство обладания какой-то подлинной сущностью. Если ни то, ни другое не самообман, – каждый день жизни должен пролетать как потрясающее приключение. Собственно, про это и речь. Книжка так и сделана.

«Ты только не упрощай то, что я тебе сейчас сказал. Я сказал тебе, что жизнь реальна! Это не значит, что жизнь бессмысленна, что всё ерунда и мы занимаемся всякой фигнёй. Нет, Саня! Это слишком просто! А вот то, что жизнь реальна… РЕАЛЬНА! Это страшнее…»

Хранитель. К 100-летию со дня рождения В. М. Глинки

Статьи. Письма. Проза. – СПб.: АРС, 2003.

Есть такой писатель – известный – Михаил Глинка. Не знаю, какие книги сочинил (говорят, много). А эту – составил. Но главное – придумал и (не совсем понимаю, каким чудом) «пробил». Правда, не один: соавтором идеи значится Георгий Вилинбахов. А идея – счастливая.

Собранные тут мемуары, письма и статьи документально удостоверяют существование человека не то что необыкновенного, но как бы почти невозможного. Будь он герой романа – в него не поверил бы никто. И критики вдоволь натешились бы, выписывая цитаты и подмигивая читателю восклицательными знаками пополам с вопросительными: дескать, как вам это понравится? исключительно правдоподобно, не так ли?

Но в данном случае про вопросительные знаки приходится забыть. Владислав Михайлович Глинка был герой не романа – легенды.

«Говорили, что на старых черно-белых фотографиях он распознает цвета, в съемочной группе „Войны и мира“ (Глинка консультировал съемки) утверждали, что он знает на память скрип рессор и колес всех типов старых экипажей…» (Борис Пиотровский).

«Приносят ему, например, предполагаемый портрет молодого декабриста-гвардейца. Глинка с нежностью глянет на юношу прадедовских времен и вздохнет:

– Да, как приятно, декабрист-гвардеец; правда, шитья на воротнике нет, значит, не гвардеец, но ничего… Какой славный улан (уж не тот ли, кто обвенчался с Ольгой Лариной, – „улан умел ее пленить“);

хороший мальчик, уланский корнет, одна звездочка на эполете – звездочка, правда, была введена только в 1827 году, то есть через два года после восстания декабристов, – значит, этот молодец не был офицером в момент восстания. Конечно, бывало, что кое-кто из осужденных возвращал себе солдатской службою на Кавказе офицерские чины – но эдак годам к тридцати пяти – сорока, а ваш мальчик лет двадцати… да и прическа лермонтовская, такого зачеса в 1820–30-х еще не носили… Ах, жаль, пуговицы на портрете неразборчивы, а то бы мы определили и полк, и год.

Так что не получается декабрист никак – а вообще славный мальчик…» (Натан Эйдельман).

То есть В. М. производил впечатление человека, прибывшего в Ленинград на машине времени прямо из русского восемнадцатого века (с продолжительной остановкой в девятнадцатом). Про тогдашний быт, этикет, гардероб (в частности – придворный и военный) знал всё.

В книге масса текстов, где его эрудиция продемонстрирована в действии. Чего стоит – и какое наслаждение доставляет! – классическая работа В. М. о пожаре (в 1837 году) Зимнего дворца! А письмо Солженицыну про «Август 1914-го»!

Приведу лишь одно замечание – 499-е по счету: