Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 1

Когда б женился я на египтянке
И обратился в пирамид закон,
Я б для моей жены, для иностранки,
Для донны, покупал пирамидон,

Купаясь в Ниле с ней иль в храм идя,

Иль ужиная летом в пирамиде, —
Для донны пирамид — пирамидон.

Март (?) 1937

* * *

Зевес всех должностей лишил Гермеса —
В кузнечном деле ни бельмеса,
Оказывается, он не понимал.
Но, громовержец, ты ведь это знал!

1930-е годы

БАСНИ

* * *

Однажды некогда какой-то подполковник,
Белогвардеец и любовник,
Постился, выводя глисту.
Дня три или четыре
Росинки маковой он не имел во рту.

Но величайший постник в мире

Лишь тот, кто натощак читает «На посту».

Около 1923

Лжец и ксендзы

Известно: у католиков развод
За преступление слывет!
И вот
В Италии один партикулярий,
Явившись в консисторию к ксендзам,
Им предложил устроить хоть акварий.
Но, по глазам
Лжеца узнав,
Так отказал ему викарий:
— Иди, мой сын, пока ты не погиб:
Мы не разводим даже рыб!

1924

* * *

По нашим временам куда как стали редки
Любители почивших в бозе... Вот
В старинный склеп, где тихо тлеют предки,
Он входит. Снял сомбреро. На киот
Перекрестился. Долг потомка справил
И, в меру закусив, в вагоне лег костьми.
А вор его без шляпы и оставил.

Читатель, не кути с случайными людьми!

1924

Тетушка и Мирабо

Куда как тетушка моя была богата!
Фарфора, серебра изрядная палата,
Безделки разные и мебель акажу,
Людовик, рококо — всего не расскажу.
Среди других вещей стоял в гостином зале
Бетховен гипсовый на лаковом рояле.
У тетушки он был в особенной чести.
Однажды довелось мне в гости к ней прийти,
И гордая собой, упрямая старуха
Перед Бетховеном проговорила глухо:
— Вот, душенька, Марат работы Мирабо!
— Да что вы, тетенька, не может быть того!
Но старость черствая к поправкам глуховата:
— Вот, — говорит, — портрет известного Марата
Работы, ежели припомню, Мирабо.

Читатель, согласись, не может быть того!

1925

Извозчик и Дант

Извозчик Данту говорит
С энергией простонародной —
О чем же? О профессии свободной,
О том, что вместе их роднит:
— И я люблю орган,
Из всех трактиров я предпочитаю «Рим».
Хоть я и флорентинец,
Но всё же я не вор и не убиец;
Ведь лошади моей, коль хорошенько взвесить,
Лет будет восемь иль, пожалуй, десять, —
И столько же ходил за Беатричей ты;
Дурного не скажу и во хмелю про Данта,
В тебе отца родного чту и коменданта —
Вели ж по осени не разводить мосты!

1925

* * *

Какой-то гражданин, наверное попович,
Наевшися коммерческих хлебов,
— Благодарю, — воскликнул, — Каганович!
И был таков.

Конец 1920-х годов (?)

* * *