Полное собрание сочинений и писем в 3 томах. Том 3

Если «Мексиканские стрелки» уже переведены, то, разумеется, ничего не поделаешь. Если же нет, то задержи их. Т. к. все эти перетасовки Влад<имира> Ив<ановича> не касаются и на нем отразиться не могут и не должны, то лучше ему о них и вовсе не рассказывать — ведь ему в конце концов всё равно, кто делает для него черновой перевод.[63]

Дорогой Михаил Александрович!

Это письмо Нади под мою диктовку. Она приехала и сразу слегла. Похоже, что ее будут оперировать в Киеве. Лечит В. Гедройц — ставшая здесь хирургом-«профессором». Аппендицит. Какой неизвестно, и неизвестно, есть ли что еще кроме аппенд<ицита>. Но резать нужно.

Прошу тебя, отчаянно, слезно: предупреди Лихова, что в январе подлежит оплате том «Охотн<ики> за растен<иями>» — «Гаспар Гаучо». Это один том, а не два — 14–15 листов.

Мы сидим без гроша. У стариков нет кредита. Раздобывают на жизнь по 3 рубля. Хуже всего, что нет на лечение. Хорошо еще, что Гедройц здесь.

Привет Ал<ександре> Ник<олаевне>. Отвечай срочно.

Твой Осип

Киев. Новая ул., 1, кв. 18. Хазину для меня.

Привет всем. Н. М.[64]

121. Н. Я. Мандельштам

Киев, 21 или 22 января 1929 г.

Доброе утро, родная!

Я здесь. Сегодня меня пустят немного позже — после 10 ч.

У нас всё благополучно.

Не пиши: скажи t°.

Скоро увидимся, Надинька моя.

Говорил с Женей.

Твой Н<янь>

В Зифе всё хорошо. Рукопись пришла. Предлагают сейчас В<альтер>-Скотта, а М<айн>-Рида в начале февраля. Нам следует 300 за В<альтер>-Скотта.

122. И. И. Ионову

Из Киева в Москву, 16 февраля 1929 г.

Копия

Уважаемый т. Ионов!

Только что я получил извещение, что Вы, во-первых, объявили договор на Майн-Рида со мной и Лившицем расторгнутым, а во-вторых, заявили Лившицу, что работать с нами впредь вообще отказываетесь. Я не уполномочивал Лившица о чем бы то ни было Вас просить и отнюдь не считаю, что вопрос о том или ином договоре может быть разрешен расторжением его в явочном порядке издательской стороной. Независимо от того, насколько этим затрагиваются мои и Лившица личные интересы, Ваше выступление в той форме, как мне о нем передавал Лившиц, является грубейшим общественно-литературным промахом. Я пишу Вам именно в этом плане.

Напоминаю Вам, что переводчик тот же писатель и что, заявляя переводчику о нежелании с ним работать, закрывая перед ним двери крупнейшего, едва ли не монопольного советского художественного издательства, Вы берете на себя тяжелейшую ответственность, точно такую же, как если бы Вы принципиально закрыли Зиф или Госиздат тому или иному оригинальному автору. Для этого должны быть серьезнейшие основания. У Вас их нет и быть не может.

Постановку переводного дела в Зифе и других издательствах нельзя назвать иначе, как вопиющим хроническим безобразием. Перевод заранее и заведомо считается халтурой. Издательства делают всё от них зависящее, чтобы снизить качество продукции. Вместо того, чтобы озаботиться подбором кадра квалифицированных переводчиков, использовать их по специальности и создать для их труда минимально благоприятную атмосферу, издательства — и в первую очередь Зиф — набирают переводчиков с бору по сосенке, превращая огромную отрасль производства не то в «собес», не то в хаотическое кустарничество на потребу рынку.

Специфическое отличие в профессиональном положении переводчика от оригинального автора сводится к тому, что переводчик — лицо пассивное, то есть вынужден ждать, пока ему предложат ту или иную работу. Он не торгует Бальзаком или Майн-Ридом, а предлагает свой труд вообще. Всякого рода разговоры о том, что переводчик в условиях нашего производства выбирает себе работу, являются миндальничанием и лицемерием. Даже пять-шесть (да и стольких-то не наберется) заслуженных и квалифицированных переводчиков-писателей, случайно затесавшихся [.....]

Несмотря на безобразно низкую оплату труда и полное равнодушие издательства к качеству работы, несмотря на грозившую заново после каждой сделанной книги безработицу (в связи с нежеланием маклерствовать и самому доставать «новиночки» с Запада), моя переводческая деятельность сохраняла черты литературы на протяжении ряда лет исключительно благодаря высокой культурности А. Н. Горлина, крупнейшего специалиста по переводческому делу в нашей стране, сумевшего поднять переводческий отдел Ленинград-Гиза на должную высоту.

Уже в Ленинград-Гизе начинались халтурные тенденции издательств, параллельно с настоящей работой уже там по инициативе некоторых товарищей, своеобразно экономивших копейку, делались предложения «приспособить» за пять или десять рублей к печати абсолютно безграмотные переводы классиков, вроде Альфонса Доде, и находились люди, выполнявшие подобные заказы.