Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7

- Ради бога... ради бога! - шепчет Нелли. Но вот наконец скрипит калитка, и Нелли видит перед собой докторскую кухарку. - Доктор дома? - Спят-с... - шепчет кухарка в рукав, словно боясь разбудить своего барина. - Только что с эпидемии приехали. Не велено будить-с. Но Нелли не слышит кухарки. Отстранив ее рукой, она, как сумасшедшая, бежит в докторскую квартиру. Пробежав несколько темных и душных комнат, свалив на пути два-три стула, она, наконец, находит докторскую спальню. Степан Лукич лежит у себя в постели одетый, но без сюртука и, вытянув губы, дышит себе на ладонь. Около него слабо светит ночничок. Нелли, не говоря ни слова, садится на стул и начинает плакать. Плачет она горько, вздрагивая всем телом. - Му... муж болен! - выговаривает она. Степан Лукич молчит. Он медленно поднимается, подпирает голову кулаком и глядит на гостью сонными, неподвижными глазами. - Муж болен! - продолжает Нелли, сдерживая рыдания. - Ради бога, поедемте... Скорее... как можно скорее! - А? - мычит доктор, дуя на ладонь. - Поедемте! И сию минуту! Иначе... иначе... страшно выговорить... Ради бога! И бледная, измученная Нелли, глотая слезы и задыхаясь, начинает описывать доктору внезапную болезнь мужа и свой невыразимый страх. Страдания ее способны тронуть камень, но доктор глядит на нее, дует себе на ладонь и - ни с места. - Завтра приеду... - бормочет он. - Это невозможно! - пугается Нелли. - Я знаю, у мужа... тиф! Сейчас... сию минуту вы нужны! - Я тово... только что приехал... - бормочет доктор. - Три дня на эпидемию ездил. И утомлен, и сам болен... Абсолютно не могу! Абсолютно! Я... я сам заразился... Вот! И доктор сует к глазам Нелли максимальный термометр. - Температура к сорока идет... Абсолютно не могу! Я... я даже сидеть не в состоянии. Простите: лягу... Доктор ложится.

{04273}

- Но я прошу вас, доктор! - стонет в отчаянии Нелли. - Умоляю! Помогите мне, ради бога. Соберите нее ваши силы и поедемте... Я заплачу вам, доктор! - Боже мой... да ведь я уже сказал вам! Ах! Нелли вскакивает и нервно ходит по спальне. Ей хочется объяснить доктору, втолковать... Думается ей, что если бы он знал, как дорог для нее муж и как она несчастна, то забыл бы и утомление и свою болезнь. Но где взять красноречия? - Поезжайте к земскому доктору... - слышит она голос Степана Лукича. - Это невозможно!.. Он живет за двадцать пять верст отсюда, а время дорого. И лошадей не хватит: от нас сюда сорок верст да отсюда к земскому доктору почти столько... Нет, это невозможно! Поедемте, Степан Лукич! Я подвига прошу. Ну, совершите вы подвиг! Сжальтесь! - Чёрт знает что... Тут жар... дурь в голове, а она не понимает. Не могу! Отстаньте. - Но вы обязаны ехать! И не можете вы не ехать! Это эгоизм! Человек для ближнего должен жертвовать жизнью, а вы... вы отказываетесь поехать!.. Я в суд на вас подам! Нелли чувствует, что говорит обидную и незаслуженную ложь, но для спасения мужа она способна забыть и логику, и такт, и сострадание к людям... В ответ на ее угрозу доктор с жадностью выпивает стакан холодной воды. Нелли начинает опять умолять, взывать к состраданию, как самая последняя нищая... Наконец доктор сдается. Он медленно поднимается, отдувается, кряхтит и ищет свой сюртук. - Вот он, сюртук! - помогает ему Нелли. - Позвольте, я его на вас надену... Вот так. Едемте. Я вам заплачу... всю жизнь буду признательна... Но что за мука! Надевши сюртук, доктор опять ложится. Нелли поднимает его и тащит в переднюю... В передней долгая, мучительная возня с калошами, шубой... Пропала шапка... Но вот, наконец, Нелли сидит в экипаже. Возле нее доктор. Теперь остается только проехать сорок верст, и у ее мужа будет медицинская помощь. Над землей висит тьма: зги не видно... Дует холодный зимний ветер. Под колесами мерзлые кочки. Кучер то и дело

{04274}