ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ И ПИСЕМ

А н н а П е т р о в н а. Кто это? Кто вы? (Нагинается к нему.) Кто это? Вы, Исак Абрамыч? Вы ли? Что с вами?

В е н г е р о в и ч 2. Анна! (Целует руку.)

А н н а П е т р о в н а. Уйдите! Нехорошо так! Вы мужчина!

В е н г е р о в и ч 2. Анна!

А н н а П е т р о в н а. Полно вам цепляться! Уйдите Прочь! (Пхает его в плечо.)

В е н г е р о в и ч 2 (растягивается на земле). Ох! Глупо… глупо!

О с и п (входит). Комедьянты! Это, бывает, не вы, ваше превосходительство? (Кланяется.) Как это вы попали в наши святые места?

А н н а П е т р о в н а. Это ты, Осип? Здравствуй! Подсматриваешь? Шпионишь? (Берет его за подбородок.) Всё видел?

О с и п. Всё.

А н н а П е т р о в н а. А чего ты бледен так? а? (Смеется.) Ты влюблен в меня, Осип?

О с и п. Это как вам угодно…

А н н а П е т р о в н а. Влюблен?

О с и п. Я вас не понимаю… (Плачет.) Я вас за святую почитал… Ежели б приказали в огонь лезть, в огонь бы полез…

А н н а П е т р о в н а. Отчего ты в Киев не пошел?

О с и п. Что мне Киев? Я вас за святую почитал… Для меня святей вас и людей не было…

А н н а П е т р о в н а. Полно, дуралей… Носи опять ко мне зайчиков… Опять буду брать… Ну, прощай… Приходи завтра ко мне, и я тебе дам денег: по железной дороге в Киев поедешь… Идет? Прощай… Платонова у меня не сметь трогать! Слышишь?

О с и п. Вы мне с этой поры уж не указ…

А н н а П е т р о в н а. Скажите, пожалуйста! Не прикажете ли мне в монастырь идти? Его дело!.. Ну, ну… Плачет… Маленький ты, что ли? Довольно… Когда он будет идти ко мне, то выстрелишь!..

О с и п. В него?

А н н а П е т р о в н а. Нет, в воздух… Прощай, Осип! Погромче выстрели! Выстрелишь?

О с и п. Выстрелю.

А н н а П е т р о в н а. Ну и умничек…

О с и п. Только он к вам не пойдет… Он с женой теперь.

А н н а П е т р о в н а. Толкуй… Прощай, душегуб! (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ XI

О с и п и В е н г е р о в и ч 2.

О с и п (бьет шапкой оземь и плачет). Кончено! Всё кончено, и чтоб оно провалилось сквозь землю!

В е н г е р о в и ч 2 (лежа). Что он говорит?

О с и п. Видел всю эту материю, слышал! Глаза лопались, в ушах кто-то здоровенным молотом колотил! Всё слышал! Ну как его не убить, ежели хочется в клочки его разорвать, слопать… (Садится на насыпь задом к школе.) Надо убить…

В е н г е р о в и ч 2. Что он говорит? Кого убить?

ЯВЛЕНИЕ XII

Те же, П л а т о н о в и Т р и л е ц к и й.

П л а т о н о в (выталкивает из школы Трилецкого). Вон! Изволь сию же минуту отправляться к лавочнику! Марш!

Т р и л е ц к и й (потягивается). Лучше бы ты потянул меня завтра большой палкой, чем сегодня будить!

П л а т о н о в. Ты негодяй, Николай, негодяй! Понимаешь?

Т р и л е ц к и й. Что ж делать? Таким, значит, бог создал?

П л а т о н о в. А что если лавочник уже умер?

Т р и л е ц к и й. Если умер, то царство ему небесное, а если же еще продолжает борьбу за существование, то напрасно ты говоришь страшные слова… Не пойду я к лавочнику! Мне спать хочется!

П л а т о н о в. Пойдешь, скот! Пойдешь! (Толкает его). Я не дам тебе спать! Да что ты в самом деле? Что ты строишь из себя? Отчего ты ничего не делаешь? Ради чего ты здесь проедаешься, проводишь свои лучшие дни и бездельничаешь?

Т р и л е ц к и й. Пристал… Какой же ты, братец, право… клещ!

П л а т о н о в. Что ты за существо, скажи ты мне, пожалуйста? Это ужасно! Для чего ты живешь? Отчего ты не занимаешься наукой? Отчего не продолжаешь своего научного образования? Наукой отчего не занимаешься, животное?

Т р и л е ц к и й. Об этом интересном предмете поговорим, когда мне не будет спать хотеться, а теперь пусти меня спать… (Чешется.) Черт знает что! Ни с того, ни с сего: вставай, негодяй! Гм… Честные правила… Черт бы их съел, эти честные правила!

П л а т о н о в. Какому богу ты служишь, странное существо? Что ты за человек? Нет, не будет из нас толку! Нет, не будет!

Т р и л е ц к и й. Послушай, Михаил Васильич, кто дал тебе право запускать свои холодные лапищи в чужие сердца? Твоя бесцеремонность выше всяких удивлений, братец!

П л а т о н о в. Не выйдет из нас ничего, кроме лишаев земли! Пропащий мы народ! Гроша мы не стоим! (Плачет.) Нет человека, на котором могли бы отдохнуть глаза! Как всё пошло, грязно, истаскано… Поди прочь, Николай! Уйди!

Т р и л е ц к и й (пожимает плечами). Плачешь?

Пауза. Я пойду к лавочнику! Слышишь? Я пойду!

П л а т о н о в. Как хочешь!

Т р и л е ц к и й. Пойду! Иду вот…

П л а т о н о в (стучит ногами). Пошел прочь!

Т р и л е ц к и й. Хорошо… Ложись-ка спать, Мишель! Не стоит волноваться! Прощай! (Идет и останавливается.) На прощанье одно слово… Посоветуй всем проповедникам, в том числе и самому себе, чтобы слово проповедническое клеилось с делами проповедника… Если твои глаза не умеют отдохнуть на тебе самом, то не моги требовать от меня отдыха для твоих глаз, которые, a propos*, очень хороши у тебя при лунном свете! Они блестят у тебя, как зеленые стеклышки… И еще вот что… С тобой бы говорить не следовало… Тебя бы избить страшно, изломать на куски, разорвать бы с тобой навсегда за ту девочку… Сказать бы тебе то, чего ты отродясь не слышал! Но… не умею! Я плохой дуэлист! И это твое счастье!..