Полное собрание сочинений. Том 01

Хорошо, ответит товарищ, предположим, раздел земель является революционным. Ясно, что мы постараемся поддержать это революционное движение, но это вовсе не значит, что требования этого движения мы должны внести в свою программу, — таким требованиям совсем не место в программе и т. д. Очевидно, автор смешивает программу-минимум и программу- максимум. Он знает, что в социалистической программе (т. е. в программе-максимум) должны быть только пролетарские требования, но он забывает, что демократическая программа (т. е. программа-минимум), а тем более аграрная программа, не является социалистической, и потому, следовательно, в ней безусловно будут буржуазно-демократические требования, которые мы поддерживаем, Политическая свобода — буржуазное требование, но, несмотря на это, она занимает в нашей программе-минимум почетное место. Да зачем нам ходить далеко, посмотрите второй пункт аграрной программы и прочтите: партия требует «…отмены всех законов, стесняющих крестьянина в распоряжении его землей», — прочтите все это и отвечайте: что в этом пункте социалистического? Ничего, скажете вы, так как этот пункт требует свободы буржуазной собственности, а не ее уничтожения. Несмотря на это, пункт этот все-таки в нашей программе-минимум имеется. Так в чем же дело? Только в том, что программам максимум и программа-минимум — два различных понятия, которые не следует смешивать. Правда, анархисты останутся этим недовольны, но что поделаешь, ведь мы не анархисты.

Что касается стремления крестьян к разделу земель, то мы уже сказали, что его значение измеряется тенденцией экономического развития, и так как стремление крестьян «прямо вытекает» из этой тенденции, то наша партия должна поддерживать его, а не противодействовать ему.

Газета «Элва» («Молния») № 14.

29 марта 1906 г.

подпись: И. Бесошвили

Перевод с грузинского

КАК ПОНИМАЕТ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЯ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС?

I

Все изменяется… Изменяется общественная жизнь и вместе с нею изменяется и «национальный вопрос». В разные времена различные классы выступают на арену борьбы, — и каждый класс по-своему понимает «национальный вопрос». Следовательно, «национальный вопрос» в разные времена служит различным интересам, принимает различные оттенки в зависимости от того, какой класс и когда выдвигает его.

Существовал, например, у нас так называемый дворянский «национальный вопрос», когда — после «присоединения Грузии к России» — грузинское дворянство почувствовало, как невыгодно было для него потерять старые привилегии и могущество, которые оно имело при грузинских царях, и, считая «простое подданство» умалением своего достоинства, пожелало «освобождения Грузии», Этим оно хотело поставить во главе «Грузии» грузинских царей и дворянство и передать им, таким образом, судьбу грузинского народа! Это был феодально-монархический «национализм». Это «движение» не оставило никакого заметного следа в жизни грузин, не стяжало себе славы ни одним фактом, если не иметь в виду отдельные заговоры грузинских дворян против русских правителей на Кавказе. Достаточно было событиям общественной жизни слегка коснуться этого и без того слабого «движения», чтобы разрушить его до основания, И, действительно, развитие товарного производства, отмена крепостничества, основание дворянского банка, усиление классового антагонизма в городе и в деревне, усилившееся движение деревенской бедноты и т. п. — всё это нанесло смертельный удар грузинскому дворянству и, вместе с ним, «феодально-монархическому национализму». Грузинское дворянство раскололось на две группы. Одна из них отказалась от всякого «национализма» и протянула руку русскому самодержавию с тем, чтобы взамен этого получить от него теплые местечки, дешевый кредит и сельскохозяйственные орудия, чтобы правительство обеспечило ее от сельских «бунтовщиков» и т. п. Другая же, более слабая, группа грузинского дворянства подружилась с грузинскими епископами и архимандритами и, таким образом, укрыла гонимый жизнью «национализм» под крылышко клерикализма. Эта группа с большим увлечением занимается восстановлением разрушенных грузинских церквей (это является главной статьей ее «программы»!) — «памятников былого величия» — и благоговейно ждет чуда, призванного осуществить ее крепостническо-монархические «желания».

Таким образом, феодально-монархический национализм в последние минуты своей жизни принял клерикальную форму.

Вместе с тем современная общественная жизнь выдвинула у нас национальный вопрос буржуазии. Когда молодая грузинская буржуазия почувствовала, насколько трудна для нее свободная конкуренция о «иностранными» капиталистами, она устами грузинских национал-демократов начала лепетать о независимой Грузии, Грузинская буржуазия хотела оградить грузинский рынок таможенным кордоном, силой изгнать с этого рынка «иностранную» буржуазию, искусственно поднять цены на товары и такими «патриотическими» проделками добиться успеха на арене обогащения.