Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленная тайна

В злосчастной конструкции опоры электролинии экологическая несовместимость налицо. Можно было ее избежать? Несомненно, если бы конструкторы думали не только о простоте и надежности, но и о том, что на нее будут садиться птицы. Смягчение несовместимости… Очистные сооружения, без которых не проектируются сейчас промышленные предприятия, – достаточно яркий пример. Примером же, когда с немалым и явным ущербом природе приходится мириться, могут служить плотины электростанций. Еще до строительства первых плотин их экологическая несовместимость со сложившейся жизнью реки многим была ясна. И действительно, драгоценные осетры не захотели пользоваться сконструированными для них подъемниками, из-за резкого перепада воды за плотиной погибает икра многих рыб, нерестящихся в водохранилищах. Итог: есть электричество, нет осетров, таранки и судаков. Этот нелегкий выбор продиктован жесткой нуждой в энергии для большого хозяйства страны. Но очень опасно, если принцип «или – или» всегда будет действовать с принесением в жертву природы. Тогда человеку грозит перспектива остаться в железно-электрическом мире, без рыбы, без чистой воды, без птиц и зверей. Закон об охране и использовании животного мира призван разумно регулировать эту проблему, и, наверное, стоит внести в него в той или иной форме понятие об экологической совместимости – проектируемых машин и механизмов, конструкций, технологических процессов и промышленных предприятий. Будет правильным, если закон предусмотрит также создание в стране экологической службы. На некоторых предприятиях она уже появилась (жизнь заставляет!), но важно, чтобы любой проект, любая конструкция, особенно для серийного производства, были бы рассмотрены перед выходом в жизнь глазами экологов.

Удар током убил красавца, севшего на провода…

Но можно ли предусмотреть все мыслимые последствия соприкосновения техники с живой природой? Все нельзя, но многое можно. Прежде чем строить, например, аэродром, сейчас тщательно изучают, не будет ли он расположен на пути миграции птиц. А вот газопровод возле Норильска в тундре построили без учета миграций оленей. Животные стали сбиваться перед трубою в огромные группы, и ничто не могло их заставить свернуть с векового пути. Наконец догадались поднять в этом месте трубу повыше, и олени получили необходимые им «ворота». Еще пример. Вряд ли надо много воображения, чтобы понять: мощные насосы вместе с водой будут качать и рыбных мальков. Однако долгое время их выпускали без оградительных сеток. Водометное судно «Заря» вызывает законные нарекания за сильный размыв берегов и убой рыбы. Правомерно поставить вопрос: везде ли нужно нам это судно? И не разумно ли дилемму «скорость на воде – здоровая жизнь реки» решить сегодня в пользу реки. Небольшие реки стонут сейчас также и от моторных лодок. Судя по письмам, на многих реках каждое лето происходят баталии между теми, кто смотрит на воду как на шоссе, и теми, кто ищет у реки тишины. Между тем промышленность наша, как сказал мне один любитель больших скоростей, «во имя технического прогресса» выпускает все больше моторов возрастающей мощности. В нашем плановом хозяйстве разве нельзя разрешить этот вопрос без ущерба для «технического прогресса» в пользу природы?

Примеры такого рода должны повысить ответственность конструкторов, проектировщиков, плановиков. Но все заранее и в самом деле невозможно предусмотреть. Поэтому полезно, мне кажется, нам, читателям «Комсомолки», создать некое общественное «бюро рекламаций природы». По примеру Бориса Иосифовича Хмельницкого внимательным глазом присмотримся к технике и выявим все, что по непродуманности конструкции или иной причине приносит природе нетерпимый ущерб. Наша с вами инспекция будет хорошим вкладом в утверждение закона об охране животного мира. И уже действием по закону. Ждем писем.

Фото из архива В. Пескова. 6 марта 1980 г.

Она идет… Окно в природу

В Женеве уже много веков на особой дощечке, хранящейся в ратуше, отмечают приход весны. Делается это покоряющее просто: служащий ратуши открывает окно и глядит на растущие рядом каштаны. Появились листочки – на доске помечают: пришла весна. Конечно, в ратуше есть современные календари, барометры и хронометры, но есть и поэтичная дань старине – дощечка.

На Аляске приход весны определяют иначе. В лед на Юконе забивают колышки и прочными нитями соединяют с часами на берегу. В этом краю весна так долгожданна и так желанна, что вся Аляска включается в азартное состязание – возможно точнее определить час прихода весны. Как на конных бегах, делают ставки. Крупные выигрыши ожидают тех, кто точнее других угадает момент, когда тронется лед на Юконе.

В Антарктиде весну приносят пингвины адели. Прогрелись торчащие изо льда камни, где можно (из камней же!) построить гнездо, и вот они появились с севера, нелетающие птицы. Бывает это в ноябре месяце. (В Южном полушарии все «кверху ногами».)