Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи

Все достаточно просто. Близкие сердцу картины родной земли связаны у нас в самыми первыми радостями узнавания жизни, с ощущением жизни как таковой, с неосознанной еще благодарностью за эту жизнь. Это могучая сила памяти! Она влечет птиц из дальних краев к месту, где они родились, она всю жизнь согревает человеческое сердце, делает его счастливым. Или несчастным, если человек почему-то потерял Родину. И что важно сейчас подчеркнуть, разветвленное дерево чувства Родины должно иметь самый первый изначальный росток, и чем он крепче, тем быстрее дерево вырастает, тем зеленее его вершина.

Ничего особо нового в размышлении этом нет. Читая Ушинского, мы видим, как много этот большой педагог уделял внимания воспитательной силе природы, воздействию пейзажа на формирование человека, значению изначальных ростков в глубоком патриотическом чувстве. «Зовите меня варваром в педагогике, но я вынес из впечатлений моей жизни глубокое убеждение, что прекрасный ландшафт имеет такое громадное влияние на развитие молодой души, с которым трудно соперничать влиянию педагога». Красноречивые строки!

К истоку патриотических чувств человека обратился Константин Симонов в дни, когда судьба наша определялась словами: Родина или смерть! Мы и сегодня без волненья не можем читать эти строки.

 Но  в  час,  когда  последняя  граната
 Уже  занесена  в  твоей  руке,
 И  в  краткий  миг  припомнить  разом  надо
 Все,  что  у  нас  осталось  вдалеке.
 Ты  вспоминаешь  не  страну  большую,
 Какую  ты  изъездил  и  узнал,
 Ты  вспоминаешь  Родину — такую,
 Какой  ее  ты  в  детстве  увидал.
 Клочок  земли,  припавший  к  трем  березам,
 Далекую  дорогу  за  леском,
 Речонку  со  скрипучим  перевозом,
 Песчаный  берег  с  низким  ивняком.

Вряд ли надо еще что-нибудь говорить в доказательство, как важно беречь нам в облике нашей земли, нашей страны все, что может тронуть человеческое сердце и оставить о себе благодарную память. Все ли у нас тут в порядке?

По праву человека, изрядно поездившего, должен поделиться своей тревогой. Много говорим о красоте земли, но бережем плохо то, что надо непременно беречь. Грустно признать, но на «клочке земли, припавшем к трем березам», частенько видишь кучу бетонного мусора, или забытую ржавую сеялку, или нетленную кучу полиэтиленовых мешков из-под удобрений. Песчаный берег украшает автомобильное колесо или какие-то старые ящики, брошенная мелиораторами труба. Опушка леса и полосы лесопосадок в степи опалены химикатами, неаккуратно распыленными с самолета. Живописную вековечную тропку к деревне вдруг видишь запруженной морем навоза, для которого почему-то именно тут устроили склад. Березы в лесу испачканы пятнами масляной краски — помечали лыжный маршрут. Зеленый травяной склон горы нередко видишь изрезанным громадными буквами какого-нибудь призыва. Достигает ли цели этот призыв, когда его вырубают лопатой в зеленом дерне?

Пренебрежение обликом всего, что нас на земле окружает, встречаешь настолько часто, что нет возможности всего даже и перечислить.

Работали мелиораторы — оставили после себя «лишние» трубы, ржавый, отслуживший свое бульдозер. Дорожники брали песок — оставили рваную язву в земле, хотя обязаны были рекультивировать землю, засадить ее лесом. Газопроводчики по лесам оставляют иногда полосы, кои немудрено спутать со следами печально известного смерча — поваленный, сдвинутый в кучи, гниющий лес, бугры земли, погнутое железо.

Строителям скоростной магистрали Москва — Симферополь был нужен песок, и такой, чтобы стоил недорого, чтобы был под рукой. Где же его нашли? В пойме Оки, на узкой полоске земли, лежащей между рекой и Приокско-Террасным заповедником. Это было особой красоты место с холмами, поросшими соснами, с остатками реликтовых растений, оберегаемых заповедником. Близость заповедника (сто метров до его границы!), близость крупнейшего в нашей стране биологического центра Пущино (стоит на противоположном берегу Оки) добывателей песка не смутила.

Ревели бульдозеры — срезали «песчаные неровности рельефа», пылили тяжелые самосвалы, размалывая колесами податливую землю.

В рытвины по пробитым дорогам из Серпухова сейчас же повезли всякий мусор и хлам. Кто разрешил тронуть место не просто живописное, но драгоценное из-за близости к двум исследовательским и природоохранительным центрам?

И как объяснить равнодушие и заповедника, и ученого мира в Пущине, на глазах у которых добывался «дешевый песок»?