Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды

Старик говорил со мной теперь уже как с дорогим земляком. И это не первый был случай, когда людей, знавших войну с двух разных сторон, какая-то географическая точка странным образом вдруг сближала.

С разговора о доме постепенно перешли к тихой беседе об озере.

— Жизнь была тут другая… — старик задумчиво помолчал, глядя поверх голов шедших мимо домишка людей. — Другая жизнь была. Небогатая, правда… Но не было в жизни вот этого громыхания, мельтешенья. Тихо было. Наверху сеяли пшеницу, внизу ловили рыбу.

Терпимо принимая поправки жены, рассказал старик о том, как поймал он в Балатоне сома весом в сто девять килограммов. С подробностями, какие старики, вспоминая молодость, удивительным образом помнят, было рассказано, какой был день, чем занималась в тот день жена, как вел себя сом на крючке и что было потом в деревне.

— А сейчас что же, такие сомы не клюют?

— Да нет, бывает. Недавно в газете вон написали — немец поймал… Другая жизнь была, — опять чертыхнулся старый рыбак.

Все старики на земле чем-то похожи. Они, как дети, чувствуют человека и рады встретить благодарного слушателя.

— Дому этому сто пятьдесят лет. Отец в нем родился, я родился, сыновья мои родились. А он еще столько же простоит — дикий камень! — Старик костяшками пальцев стукнул по стенке и тоном хозяина дома распорядился показать гостям все, что они пожелают увидеть.

Дом представлял собой одно просторное помещение с земляным полом, с камином, с громадной кроватью — подушки до потолка. Заметив особый мой интерес к необычному отоплению дома, старик сказал:

— Камин и грел, и рыбу над ним коптили. А воду в те времена на питье брали из Балатона. В лодке, бывало, нагнешься над бортом и прямо губами, все равно как олень…

Мы хорошо простились со стариками. И, петляя в людском потоке по гористой Тихани, все старались увидеть окошко в серой каменной кладке с красным цветочком герани.

«Балатон, Балатон…» Прибытка от озера, конечно, в тысячу раз больше, чем в молодые годы умирающих теперь стариков. Светит солнце.

Блестит вода. Скользят по озеру нарядные паруса. Люди купаются, загорают. Жарится мясо. Зреют клубника и виноград. Булькает музыка. Речь венгерская, немецкая, чешская, русская. Строятся новые терема — один миловиднее другого. Все в порядке? Пожалуй, да.

Хотя несколько лет назад ответ на этот вопрос был бы иным. Это касается самого Балатона. Воды. Ее здоровья. Основы всего, что собирает сюда людей.

Вода — наиболее уязвимая часть природы. Все, что вылито, выплеснуто, спущено в трубы, куда-нибудь утечет и в конечном счете попадет в речку, озеро, в море. А дряни всякой выливается нынче на землю волей-неволей много. Вот и бьем уже в колокол на Байкале. В большом непорядке Балхаш. Беда с водою Великих озер Америки. Стонет от загрязнений Средиземное море. На грани жизни и смерти — Балтийское. Что же говорить о Балатоне, озере сравнительно небольшом, мелком, расположенном в самой средине людского скопленья!

Первые признаки заболевания озера появились лет тридцать назад. «Буйно в рост пошли камыши… Потом камыш вдруг стал гибнуть — это была новая стадия неприятностей». Потом стала цвести вода. Гром грянул в 1965 году — погибла, задохлась рыба. И взрывоподобно тронулись в рост сине-зеленые водоросли. Что там пить, в воде неприятно стало купаться. У этой точки оглядеться бы и что-нибудь предпринять. Но в пользовании природой русское слово «авось» имеет эквиваленты у всех народов. В 1972 году принимается решение о дальнейшем и быстром развитии на Балатоне туризма. В дело вложили деньги. Они немедля сторицей в золотом варианте стали в казну возвращаться. Но и тогда на лекарства для Балатона не потратили даже маленькой доли. Между тем болезнь обострялась и в 1984 году достигла кризиса — летом вода зацвела. Сук, на котором сидела громадная индустрия отдыха и туризма, затрещал… Я говорил обо всем этом в венгерском Комитете по охране природы, в лимнологическом институте, со стариками Петё в Тихани. «Даже на вид вода изменилась: из сине-зеленой в жаркое время делалась желтой».

Причину болезни установили скоро и без труда. Вода Балатона обильно удобрялась со всех сторон. Отходы жизнедеятельности людей (шесть миллионов каждое лето!) прямиком без очистки текли в Балатон. И второе, ручьи и реки несли с полей удобрения — азотные и фосфорные.

Косари.