Полное собрание сочинений. Том 17

Дело № 335 1692 г. касается иконописца Трифона Иванова, который оказался виновным в произнесении непристойных слов о государе, и за это приговорен был боярами к смертной казни, но по просьбе царицы Натальи Кирилловны вместо смертной казни наказан на козле кнутом и по наказании отпущен (10 лл.). В деле № 925 речь идет о беглом драгуне Иване Малыгине, объявившем за собою государево слово и при допросе в Преображенском приказе показавшем: 1) что будто старец Вологодского Спасского монастыря Герасим произносил следующие слова: «лучше бы государя убили, так бы де службы не было и мир бы отдохнул», 2) что старец того же монастыря Феодосий ему, Малыгину, говорил: «видишь, ныне царь стал жить не по царски, да и брат де его царь Иоанн Алексеевич на него извещал всему народу: брат мой живет не по царски, ездит в Немецкую слободу, знается с немцы», и 3) что дьячек того же монастыря Иван Евстрыков на вопрос его, Малыгина, почему Евстрыков не живет в монастыре, отвечал: «в монастыре здесь я не живу для того, что в прошлом в 1700 г. в понедельник светлого воскресения после обедни здешний игумен читал поучение и в поучении говорил такие слова: ныне де нет правды ни во властях, ни в судьях; это де как я живу правдою, и нет де такого праведного как я, один де человек есть мне подобен правдою, на Москве де человек хотел жениться на немке, и тот де человек ему запретил, а впредь де остоится о том, или нет, бог весть. Лиц, на которых извещал Малыгин, велено было представить в Преображенский приказ. (Окончания нет. 7 лл.)

Занятия архивными материалами Преображенского приказа Толстой не свел лишь к посещениям самого архивохранилища: он снова сговорился с Николевым о переписке нужных ему документов; в результате все дела (за исключением одного — столбец № 355), помеченные в книге записей за октябрь 1879 г. на имя Толстого, были переписаны Николевым и присланы в Ясную поляну. Таких дел было двадцать одно. Также сохранился в архиве Толстого список дела Преображенского приказа секретных дел (столбец 335) о непристойных словах иконописца Трифона Иванова 7200 г. Кроме того мы имеем еще в архиве Толстого шестнадцать списков (рукой Николева же) дел Преображенского приказа аналогичного содержания; в них по преимуществу речь идет о «непристойных» словах и других оскорблениях, касающихся особ государей. В одном деле (вязка 5, д. 22) инкриминируемые слова таковы: «Государя-де на Москве нет, он-де государь в Склянишном царстве крутитца, да из под Азова-де он, государь, приехав к Москве и не ездя вверх, проехал в Немецкую слободу для блудного дела»; в другом: «Какой-де он государь, он-де не государь — немчин, государь де ездил в Стекольное и попал там в неволю; и ныне-де он, государь, в неволе в Стекольном, а вместо-де его к Москве прислан немчин, а к тому де немчину и сестра приехала из немецкой земли, и ныне она на Москве» (столбец № 635); в третьем: «разорил свое государство и живет с немкою, и как я захочу, так и бога переворочу; какой он государь, людей перевел» (из выписок и изложения ряда дел 1702—1704 гг.); наконец, в деле Петра Яковлева о «затейных словах» (оговоре) на Прасковью Черноусову, приведены непристойные слова, якобы ею сказанные: «та-де Прасковья на Москве была и ее-де Прасковью государь за плечо держал и она-де ему отказала» (вязка 5, д. 7). Все эти речи отражают тон в отношении царской семьи, который был взят Толстым при писании последних его «начал»: «Стрельцы» (№ 1, ркп. А I и сл.).

Последним свидетельством работ Толстого над историческим романом времен Петра является письмо В. В. Стасова от 6 марта 1880 г. «А как я радуюсь, что вы крепко присели к работе, если не к Декабристам, то к Петровским раскольникам и старой Руси».¹²⁵¹ Отражением этих интересов к «Петровским раскольникам» являются обильные выписки на отдельных листках из первого тома собрания Туманского старинных бумаг о бунте 1682 г.

С начала 1880 г., мы больше не имеем указаний на работу Толстого над историческим романом начала XVIII века. Нет также никаких рукописей, написанных в более позднее время. Таким образом, нужно считать, что замыслы, связанные с эпохой Петра, иссякли у него в 1879—80 гг. вскоре после остановки работ над «Декабристами».