Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате

Работник с трудным характером

(Окно в природу)

Ослика-малыша мы встретили в гималайском городе Манали. Горы нависали над этим прохладным для Индии местом. Дороги сходились тут, наполняя городок горцами и туристами.

Торговля, оживленная в Индии всюду, тут выходила из берегов. Весь город, кажется, состоял только из покупателей и продавцов, причем последних было заметно больше. Вечером они осветили лавки огнями, зажгли карбидные фонари и плошки с маслом на улицах.

Когда в полуночи торговая река обмелела, откуда-то появились ослы. Улица была для них ночным пастбищем. Ослы хватали банановую кожуру, жевали бумажные пакеты, обрывки газет. Собирали окурки и утоляли жажду из зловонного, текшего по обочине мостовой ручейка. Некоторые дремали, влюблено стоя голова к голове. Одинокие ишаки похожи были на философов, размышлявших в отходящем ко сну городе о бренности бытия. Кому-то принадлежала эта вольно бродящая компания или ишаки жили тут, предоставленные сами себе?

Мы с другом присели на камень понаблюдать за этими странными горожанами. И тут я заметил мамашу с отпрыском. Ее сынишка был очень красивым — как игрушка из войлока. Ослику было месяца три от роду, но он уже привык к вечерней городской толчее, уже знал вкус окурков и не дрогнул, когда я погладил его и взял на руки. Возражение против такой фамильярности имела мама. Она не подбежала, а как-то решительно подошла и стала в позу недоумения — «что это тут происходит?». Я отпустил ослика с рук, он ритуально ткнул мордой мамаше в вымя. Но посуда была пуста, и ослик, как все, принялся убирать улицу.

Ослик: мал, да удал.

В Гималаях, где дороги не везде пустят машину, ослики — надежный и такой же древний, как вся местная жизнь, транспорт. Как и везде, в Индии на него не стесняются нагружать так много, что диву даешься — как держат груз эти тонкие ножки? Держат! Иногда поклажа бывает нетяжкой, но очень громоздкой, и тогда видишь гору мешков или корзин, под которой цокают копытца, а чуть выше торчит голова с большими ушами — просто цирковой номер, приготовленный для дороги!

Осел одомашнен людьми раньше лошади. И, несмотря на засилье моторного транспорта, сохранился во всех странах Азии, в Африке, в Южной Европе, прижился в Америке. И везде к ослу потребительски-небрежное отношение.

Кажется, нет существа несчастнее этого — нагружают до крайних пределов, а груза нет — хозяин усядется сам и едет, волоча по земле ноги. Очень редко кто-нибудь осла приласкает. Даже не везде и покормят. Сняли груз — иди добывай сам что можешь. И ослик частенько сам добывает, не жалуясь на судьбу, и воду, и корм. Единственный способ протестовать — упрямство, не захочет идти — даже палка не помогает. Но ослик вовсе не глуп. И хорошее обхождение ценит. Он, правда, не будет тереться в знак благодарности о колено хозяина, послушание — это плата за более или менее сносное обхожденье. Восторг от чего-то, муки любви, а может, жалобу на несносную жизнь ишак выражает голосом, который музыкальным не назовешь. В Узбекистане, в Ургенче, я помню, не спал всю ночь оттого, что ишак непрерывно выражал свои чувства.

Ослы, как можно заметить, бывают разных пород. В Южной Европе и в Африке я видел крупных. На таких же по пекинским улицам, помню, везли громадные ящики. А в Средней Азии и в Индии ишаки мелкие, заморенные. Привыкшие к самообслуживанию, они не журятся, если почему-то люди их оставляют.

В Каракалпакии в 60-е годы из-за неразумного налога на ишаков хозяева выпустили их в степь. И они вольготно зажили. «Край отвязанных ишаков», — говорил об этих местах мой приятель, журналист из Ташкента. Во время золотой лихорадки в Калифорнию было привезено немало осликов. Когда россыпи дорогого металла иссякли, люди разъехались, а ишаков бросили. Но они не пропали. Превратившись в одичавших ослов, они живут в жаркой полупустыне, подобно мустангам, поныне. Калифорнийцы их ловят для ежегодных «скачек». Но вкусивший волю ишак никак не хочет подчиняться погонщику и ложится. Кто первым осилит восьмидесятикилометровую дистанцию — победитель.

А каково живется переселенцам на севере?

Уже несколько лет в подмосковной деревне Зименки я наблюдаю жизнь ослика, привезенного мелиораторами из Туркмении. Старик, которому сделан был этот подарок, видя, как ишак мерзнет, сшил ему полушубок. Ослик безропотно давал себя одевать и благодарно служил старику, возившему на нем дрова и сено. Когда старик умер, «азиат» перешел по наследству к другому, тоже немолодому хозяину. Минувшим летом умер и этот. А ослик живет, и полушубок ему уже не требуется — выросла длинная, невиданная у ослов шерсть.

Есть у этих малорослых работников несомненное родство с лошадями. Если свести осла с кобылицей, плодом любви будет мул — рослый гибрид, похожий на лошадь, но с большими ушами, спокойный, сильный, выносливый, незаменимый на горных тропах. Другой вариант гибридизации (ослица и жеребец) дает лошака.