Полное собрание сочинений. Том 20. Ноябрь 1910 — ноябрь 1911

Не могу не сознаться, эта постановка вопроса, когда в объяснение политических явлений приводятся только порочность одних и добродетельность других, всегда напоминает мне те афишированно-благообразные физиономии, при виде которых невольно приходит мысль: «а вероятно, это – шулер».

Подумайте над следующим сопоставлением: наши примиренцы нефракционны, добродетельны. Мы, большевики, превзошли все группы в фракционных стремлениях, т. е. мы самые порочные. Поэтому добродетельная фракция поддержала наиболее порочную, большевистскую, в борьбе с ЗБЦК!! Некругло выходит у вас, товарищи! Вы запутываетесь все больше и больше с каждым заявлением, которое вы делаете.

Вы делаете себя смешными, перебрасываясь с Троцким – точно мячиком играя – взаимными обвинениями в фракционности: вы не даете себе труда подумать, что такое фракция? Попробуйте дать определение, и мы вам предсказываем, что вы запутаетесь еще больше, ибо вы сами – фракция, колеблющаяся, беспринципная, не понявшая того, что было на пленуме и после пленума, фракция.

Фракция есть организация внутри партии, объединенная не местом работы, не языком или другими объективными условиями, а особой платформой взглядов на партийные вопросы. Авторы листка – фракция, ибо листок есть их платформа (весьма плохая, но бывают фракции с неверными платформами). Они – фракция, ибо они, как и всякая организация, связаны внутренней дисциплиной: их представителя в Техническую комиссию и Организационную комиссию назначает их группа по большинству голосов, она же составляет и издает листок-платформу и так далее. Таковы объективные факты, осуждающие на лицемерие крики против фракционности. И Троцкий, и «непоследовательные троцкисты» уверяют, что у них нет фракции, ибо… «единственная» цель сплочения (во фракцию) есть уничтожение фракций, проповедь слияния их и т. д., но все подобные уверения есть лишь самовосхваление и трусливая игра в прятки, по той простой причине, что факт существования фракции не затрагивается какой угодно (хотя бы архидобродетельной) целью фракции. Всякая фракция убеждена в том, что ее платформа и политика есть лучший путь к уничтожению фракций, ибо идеалом существование фракций никто не считает. Разница только та, что фракции с ясной, последовательной, цельной платформой прямо защищают свою платформу, а фракции беспринципные прячутся за дешевые крики о своей добродетельности, о своей нефракционности.

В чем причина существования фракций в РСДРП? В том, что они – продолжение раскола 1903–1905 годов. Они – результат слабости местных организаций, бессильных помешать превращению литераторских групп, выражающих новые течения и теченьица, в новые «фракции», т. е. в организации, ставящие внутреннюю дисциплину на первый план. В чем залог уничтожения фракций? Только в полном изживании раскола времен революции (а к этому ведет исключительно очищение от ликвидаторства и отзовизма двух главных фракций), в создании такой сильной пролетарской организации, которая может заставить меньшинство подчиняться большинству. Пока такой организации нет, только соглашение всех фракций могло бы ускорить процесс их исчезновения. Отсюда ясна и идейная заслуга пленума и его примиренческая ошибка: заслуга – отметение идей ликвидаторства и отзовизма; ошибка – соглашение с людьми и группами без разбору, без соответствия их обещаний («резолюцию подписали») и их дел. Идейное сближение на почве борьбы с ликвидаторством и отзовизмом идет вперед – вопреки всем препятствиям и трудностям. Примиренческая ошибка пленума[38] привела вполне неизбежно к краху его примиренческих решений, т. е. к краху союза с голосовцами. Разрыв большевиков (а потом и совещания цекистов) с ЗБЦК есть исправление примиренческой ошибки пленума: сближение фракций, борющихся с ликвидаторством и отзовизмом, пойдет теперь помимо форм пленума, ибо эти формы не соответствовали содержанию. Все примиренчество вообще и примиренчество пленума потерпело крах, ибо содержание работы разъединяло ликвидаторов и социал-демократов, и никакие формы, никакая дипломатия и игра примиренцев не могли осилить этого разъединительного процесса.

С этой – и только с этой точки зрения, развитой мною в мае 1910 г. – все, происшедшее после пленума, становится понятным, неизбежным, вытекающим не из «порочности» одних, «добродетельности» других, а из объективного хода событий, обособляющего ликвидаторское течение и отметающего промежуточные группы и группки.