Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

Следующим этапом в работе Толстого над романом был текст, напечатанный здесь под № 5. Тут ему уже дано заглавие – «Анна Каренина». Тексту предшествуют эпиграфы. Один из них в двух вариантах заключает в себе мысль о том, что для одних женитьба – важнейшее и труднейшее дело жизни, для других – забава, легкое увеселение. Второй эпиграф читается: «Отмщение мое» и представляет собой сокращенный перевод с немецкого библейского изречения – «Mein ist die Rache, spricht der Herr, und ich will vergelten», которое Толстой вычитал в немецком тексте книги Шопенгауэра «Мир как воля и представление».[1858] Впоследствии, как известно, Толстой привел в качестве эпиграфа точный библейский текст в церковно-славянском переводе: «Мне отмщение, и Аз воздам».

Развитие сюжета в этом тексте уже значительно ближе к соответствующей части текста окончательного, чем в предыдущих началах, хотя все же значительно отличается от него и лишено целого ряда подробностей, в нем присутствующих. Линия Левин-Кити здесь уже налицо. Фамилии, впрочем, еще не всюду, те же, какие находим в окончательном тексте; иногда они неустойчивы. Степан Аркадьич зовется не Облонским, а Алабиным; вместо фамилии «Левин» вначале стоит фамилия – то «Ордынцев», то «Ленин»; граф Вронский вначале фигурирует под именем графа Кубина, Удашева, Гагина.

Роман сперва начат был с описания появления Степана Аркадьича Алабина в Зоологическом саду на выставке скота. Затем приписано было новое начало, в котором кратко рассказано об «ужасном положении», в котором оказался Степан Аркадьич: он, известный всей Москве, отец четырех детей, уже с проседью в голове и в бакенбардах, стал вдруг предметом разговора всех: открылась его связь с гувернанткой в его же доме. Жена – Дарья Александровна – переехала с детьми к своей матери. Ко всему этому – кредиторы стали предъявлять к Степану Аркадьичу требованья, так что стало ясно, что, не продавши женина именья, нельзя было поправить дел. Но он не теряет ни присутствия духа, ни веселости, улаживает затруднения с кредиторами и почти убеждает жену вернуться домой.

В Зоологический сад он приходит слегка навеселе в сопровождении легкомысленной дамы Натальи (Анны) Семеновны и известного кутилы Лабазина (первоначально его фамилия – Красавцев). В Зоологическом саду Алабин встречает своего друга Сергея Ордынцева,[1859] «высокого черного молодого барина, с выражением силы, свежести и энергии», выставляющего вместе со «своим мужиком» Елистратом телку и быка, радостно приветствует его и знакомит со своими спутниками. Наталья Семеновна вызывает в Ордынцеве – человеке «чистой и строгой нравственности» – отвращение, несмотря на то, что сама она восхищена его внешностью. Ордынцев на двенадцать лет моложе Алабина; ему двадцать шесть лет; он влюблен в княжну Щербацкую, свояченицу Алабина, и уж давно ждут, что он сделает ей предложение. Влюбленность Ордынцева в Кити Щербацкую заставляет его особенно остро воспринимать поведение Алабина, которого он, несмотря на свое расположение к нему, не может оправдать, тем более что он уже слышал об его семейной истории.

Алабин не понимает или не хочет понять отношения к себе в данный момент своего приятеля и приглашает его вечером к Щербацким. Передав затем свою даму Лабазину, Степан Аркадьич берет под руку Ордынцева и делится с ним своим семейным огорчением, раскаиваясь особенно в том, что сам признался жене в своей измене. Ордынцев отказывается понимать увлечения, подобные увлечениям Алабина; он считает, что разрушенный брак не может быть починен.

Друзья расстаются. Ордынцев (Ленин) остается еще некоторое время на выставке, любуясь своей телкой и вступая с купцом-посетителем выставки в разговор о том, как выводить хорошую скотину.

Вернувшись в свой номер на Петровке, Ордынцев предается мыслям о семейной жизни, о своей любви к Кити Щербацкой. На тему о женитьбе он говорит с крестьянином Елистратом, который к этому шагу барина относится очень одобрительно.

Переодевшись, он отправляется в Хлебный переулок, где жили Щербацкие (первоначально написано было «Алабины»: в предшествующем тексте колебание: Степан Аркадьич зовет Ордынцева то к Щербацким, то к себе домой, где должна быть вечером Кити). Те полчаса, в течение которых Ордынцев шел по слабо освещенным улицам с Петровки в Хлебный переулок, были наполнены у него самыми волнующими переживаниями; страх отказа чередовался у него с ожиданием огромной радости. Предела это его волнение достигло тогда, когда он позвонил у подъезда дома Щербацких.