Полное собрание сочинений. Том 22. Июль 1912 — февраль 1913

Апрельско-майские стачки доказали на деле, что пролетариат поднялся на революционную стачку. Соединение экономической и политической стачки, революционные митинги, лозунг республики, выставленный петербургскими рабочими 1-го Мая, – все эти факты окончательно доказали начало революционного подъема.

Фактическое, объективное положение в России таково: пролетариат начал революционную борьбу масс за свержение царской монархии, в войске растет брожение, означающее присоединение к этой борьбе. Крестьянская демократия в лучшей ее части отворачивается от либералов и прислушивается к рабочему авангарду.

А либералы, враги революции, отстаивают только «конституционный» путь, выдвигают против революции посул (пустой и лживый посул) «свободы коалиций» при русской царской монархии!

Вот каково политическое положение на деле. Вот каковы реальные общественные силы: 1) царская монархия, попирающая всякую «конституцию»; 2) либерально-монархические буржуа, которые из боязни революции притворяются, что верят в соединение «свободы» с царской властью и 3) революционная демократия; среди нее поднялся уже вождь – рабочие массы, и откликаются на их призыв матросы и солдаты от Гельсингфорса до Ташкента.

Посмотрите, как безнадежно глупы при таком положении речи ликвидаторов о «свободе коалиций»! Из всех «реформ» эти мудрецы либеральной рабочей политики выбрали невозможную конституционную реформу, ничем, кроме посула, не являющуюся, и играют, забавляются в «европейский» конституционализм.

Нет! Рабочие отбрасывают прочь от себя либералов и либеральную рабочую политику. Всякую реформу, действительно становящуюся на очередь дня и в III и в IV Думе, от страхования до прибавки жалования рабам канцелярий, рабочие поддержат, разовьют, сделают предметом своих кампаний.

Но пустой и нелепый посул конституционной политической реформы при самодержавии рабочие встречают насмешкою презрения. Да здравствует расширение и усиление начавшейся революционной борьбы масс за свержение монархии, за республику! Борьба покажет, какие конституционные половинчатые реформы получатся при поражении новой революции, но теперь – в начале революционного натиска – внушать массам о нереволюционном пути, о мирной конституционной реформе могут только «человеки в футляре».

Начавшийся революционный натиск требует революционных лозунгов. Долой монархию! Да здравствует демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация всей помещичьей земли!

«Рабочая Газета» № 9, 30 июля (12 августа) 1912 г.

Печатается по тексту «Рабочей Газеты»

Принципиальные вопросы

Маленькое оживление избирательной кампании – и официально-кадетская «Речь»{27} заговорила (наконец-то собралась!) о своих принципиальных разногласиях с левыми.

«Мириться с третьеиюньским режимом мы не думали и не думаем», – пишет «Речь».

Неправда. Думали и думаете, господа кадеты{28}. Доказательство: ваши речи об «ответственной» оппозиции и оппозиции с родительным падежом{29}. Это не только «думы» о мире, но политика «мира» с режимом 3-го июня.

А богомольные речи Караулова в богомольной III Думе? А кадетские голосования за бюджет и за крупнейшие статьи его? А речи Березовского 2-го[2] по аграрному вопросу? А недавние заявления Гредескула, повторенные в «Речи»? Разве все это не представляет из себя именно политики мира с основами третьеиюньского режима? Несомненно да.

«В течение пяти лет мы не видели, – пишет «Речь», – чтобы в пределах Думы тактика социал-демократии была иная, чем тактика других оппозиционных партий. А ведь речь идет в данном случае о выборах в Думу».

Вот образец софизма и искажения правды! Ни по одному вопросу тактика с.-д. в III Думе не была сродни тактике кадетов. По всем вопросам она была принципиально иная: не тактика «мира», не тактика либерализма; всегда это была тактика демократии и тактика классовой борьбы.

Неужели «Речь» станет утверждать, что сходством тактики можно называть одно «голосование против», а не сходство принципиальной постановки вопроса в речах думских ораторов, в формулах перехода?

Неужели «Речь» решится сказать, что позволительно говорить в Думе одно, вне Думы – другое? Не для того ли, чтобы замять вопрос о недемократическом содержании внедумской кадетской проповеди?

«Мы не можем отрицать, – пишет «Речь», – права самостоятельных задач и выступлений у «демократии», которой сами служим».