Полное собрание сочинений. Том 25

Нынче утром я вышел в коридор, где топятся печи. Мужик топил печь, греющую комнату сына. Я зашел к нему: он спал. Было 11 часов утра. Нынче праздник, отговорки, уроков нет. Гладкий 18-тилетний малый с бородой, наевшись с вечера, спит до 11 часов. А мужик его лет встал с утра, переделал уже кучу дел и топит десятую его печку, а он спит. «Хоть бы не топил мужик его печку, чтоб не греть это гладкое, ленивое тело!» подумал я. Но тотчас же вспомнил, что печка эта греет и комнату экономки, 40-летней женщины, которая вчера до 3 часов ночи готовила всё к ужину, который ел и мой сын, и убирала посуду и встала всё-таки в семь. Ей нельзя самой топить; она не успеет. Мужик топит и для нее. А под ее фирмой греется ленивый.

Оба последние пропуска сделаны явно не из цензурных соображений. Первый, видимо, сделан для того, чтобы избежать излишней грубости в стиле, второй для того, чтобы не изображать в отрицательном свете члена семьи. Если даже эти пропуски сделаны рукой С. А. Толстой и по ее инициативе, то они никак не могут итти в один ряд с теми вынужденными пропусками, которые делались из цензурных соображений. Трудно думать, чтобы они могли вызвать внутреннее сопротивление со стороны Толстого. Поэтому в обоих случаях зачеркнутое в корректуре в этой главе и вошедшее во все полные издания статьи не вводим в основной текст.

Глава XXIV напечатана в пятом издании под заглавием «Жизнь в городе». В ней исключено: 1) в начале главы, стр. 297, строка 29, слово «стерва», замененное многоточием, 2) в начале главы, стр. 302, строка 34, слово «царские», 3) в том же абзаце, стр. 303, строки 2—3, где исключено слово «царские», вместо заключительных предложений, начиная со слов: «что не все они, мужчины, приходят в то состояние золоторотцев» и т. д. — напечатано: «что все не приходят в худшее состояние»; 4) далее, через один абзац, стр. 303, и строка 9 — стр. 304, строка 6, исключены три абзаца под ряд — «И вот показались со всех сторон кареты... но что этим самым они кормят бедных людей».

Недостающее восполняем по рукописи № 69, сверяя текст ее с текстом корректуры № 76, где набран весь текст соответствующей главы рукописи. Здесь также зачеркнуты явно из цензурных соображений слова «стерва» и «царские». Конец абзаца: «не приходит в то состояние золоторотцев» и т. д. не исправлен (он, очевидно, исправлен в последней корректуре). Так как всё пропущенное и исправленное в этой главе пропущено и исправлено явно в угоду цензуре, в окончательном тексте всё это восстанавливаем.

Под тем же заглавием «Жизнь в городе» эта глава напечатана в мартовской и апрельской книжках «Русского богатства» за 1885 г. Сравнительно с пятым изданием здесь находим три лишних абзаца, имеющихся в рукописях, описанных под №№ 22 и 25 и помещающихся между абзацами, начинающимися словами: «Так как же здесь, в этих наших весельях» (стр. 304, строка 16) и «Ведь каждая из женщин, которая поехала на этот бал» (стр. 304, строка 19):

Мы живем так, как будто нет никакой связи между умирающей прачкой и нашей жизнью, а между тем связь эта должна бы резать нам глаза. Я меняю лишнюю рубашку и от этого имею приятный вид чистоплотности, она стирает лишнюю рубашку через силу и от этого умирает.

Мы можем сказать: «Не мы лично защемили хвост в лещетку», но отрицать того, что не будь защемленного хвоста, не было бы нашего веселья, мы не имеем никакого права.

Мы не видим, какая связь между прачкой и нашей роскошью; но это не оттого, что нет этой связи, но оттого, что мы поставили перед собой ширмы, чтобы не видеть этой связи.

Если бы не было ширм, мы бы не видели то, чего нельзя видеть.

(«Русское богатство», 1885, № 4, стр. 1—2.)

Этот вариант повторен во всех трех изданиях М. Элпидина книги «Какова моя жизнь?»

В корректуре № 76, а также в изданиях Элпидина, «Свободного слова», Сытина и от них зависящих конец главы XXIV (у Элпидина —XX) иной, чем в пятом издании и следующих, вплоть до двенадцатого. После слов: «Ответ на это простой» стр. 307, строка 6, — следует:

Если я заехал к диким и они угостили меня котлетами, которые мне показались вкусными, и я на другой день узнал (может быть, и сам видел), что вкусные котлеты эти сделаны из человека пленного, которого убили, чтоб сделать вкусные котлеты, — если я не признаю хорошим есть людей, то как бы вкусны ни были котлеты, как бы ни был общ обычай поедания людей между моими сожителями, как бы ни ничтожна была польза для пленных, приготовленных для съедения, от моего отказа от котлет, я не буду и не могу больше есть их. Может быть, я съем и человеческое мясо, когда голод заставит меня сделать это, но не буду делать угощений и не буду участвовать в угощениях из человеческого мяса, и не буду искать таких угощений и гордиться моим участием в них.

Этот вариант восходит к рукописям (см. автограф, описанный под № 21).