Полное собрание сочинений. Том 26

Другая участница этого чтения гр. А. А. Толстая так рассказывает о нем: «На другой день он [Толстой] предложил прочитать кое-что из переписанного нами; это было философское сочинение, под заглавием «Жизнь»; так как он адресовался ко мне, то я и отвечала: «Буду очень рада услышать образчик вашей мудрости, но вряд ли я пойму что-нибудь: философия чужда мне наравне с санскритским языком». — Если вы не поймете, то это будет, конечно, не ваша, а моя вина, но я надеюсь, что этого не будет, — отвечал Лев. — В семь часов мы все собрались около него; он был особенно весел и любезен. —«Какая же у меня дивная аудитория!» — шутил он, окидывая нас взглядом: «Какие представители: Ал. М. Кузминский, как прокурор, представитель юриспруденции, Николай Яковлевич Грот, сам профессор философии, и, наконец», прибавил он, указывая на меня, «Графиня — представительница религии» (вот поистине незаслуженная честь). — Чтение продолжалось около двух часов. Я поняла гораздо более, чем ожидала; были места прекрасные, но сердце мое не дрожало и не горело. Мне казалось, что я то сижу в анатомическом кабинете, то, что я бегаю по кривым дорожкам в полуосвещенном лабиринте и всё сбиваюсь, путаюсь и не могу вздохнуть свободно... Разумеется, об этом я не поведала никому, и если останавливала чтение каким-либо вопросом, то это единственно для того, чтобы дать другим слушателям возможность сказать свое слово, так как замечала, что у Грота и других скопилось много возражений на языке, но он, как и другие, не дерзал перебивать учителя; впрочем Лев был очень снисходителен к его мнению, и вечер окончился прекрасно, загладив впечатление предыдущих бурь». (ПТ, стр. 41.)

На последнем листе шестой, т. е. последней рукописной редакции собственноручно Толстым поставлена дата «3 Августа 1887 г.». Это был день, когда рукопись была отправлена в печать. С. А. Толстая в дневнике 4 августа записала: «Вчера вечером повез П. И. Бирюков статью «О жизни» в печать. Слова о смертивыкинул. Когда он кончил статью, он решил, что смерти нет». (Дневник С. А. Толстой, стр. 145.) Несомненно к тому же 4 августа 1887 г. относится и приведенное у Бирюкова (Б, III, стр. 68) письмо Л. Н. Толстого к В. Г. Черткову: «П[авел] И[ванович] милый вчера уехал и увез в типографию статью о жизни. Начал я писать о жизни и смерти, а когда дописал, оказалось, что вторую часть заглавия пришлось выкинуть, потому что для меня по крайней мере это слово потеряло совершенно то значение, какое я ему придавал в заглавии. Дай то Бог, чтобы хоть на некоторых читателей она произвела то же действие.... Я теперь после долгого времени в первый день без определенной начатой работы, и всё мне открыто во все стороны, и это очень весело» (ТЕ 1913, стр. 55). Это последнее сведение о работе над рукописями. Дальнейшие сведения говорят о начавшемся печатании и работе Толстого над корректурами.

Охватывая приведенные свидетельства, мы видим, что Толстой в течение апреля, мая, июня и июля месяцев 1887 г. целиком занят книгой «О жизни». Сопоставление свидетельстве состоянием рукописей дает право предположительно датировать и ход самой рукописной работы. Как показано выше, на начало апреля падает возникновение третьей редакции. Работа над правками третьей редакции и над четвертой приходится на апрель и май, потому что в рукописях этих текстов преобладают копии рук не С. А. Толстой, которая в это время была в Москве, а других переписчиков (очевидно П. И. Бирюкова, Н. Н. Ге младшего). Вернувшаяся в деревню в середине мая С. А. Толстая снова перебеляет правки Толстого и таким образом пятую и шестую редакции книги надо отнести на вторую половину мая, июнь и июль месяцы 1887 года. Обращаюсь к характеристике этапов рукописной работы Толстого после начала апреля месяца.

Текст третьей редакции автора не удовлетворил. Он мирится только с начальной частью, а две трети текста подвергает копировке по частям и правке этих частей порознь, причем частичные правки (см. Описание №№ 70—83) были настолько значительны, что почти не оставляют камня на камне от первоначального текста третьей редакции. Главная работа шла по линии логико-стилистического переформирования материала и в общем не сдвигает основного тематического массива статьи, что, как увидим дальше, происходит в четвертой редакции. Нужно сказать, что рукописи частичных правок третьей редакции вошли механически в четвертую и потому хранят несколько слоев правок. Так именно более крупные в смысле тематическом правки этих рукописей надо отнести к последующей работе автора. Если спросить, дала ли эта правочная работа над третьей редакцией что-нибудь для основного текста, то надо ответить отрицательно. От разных рукописей из этих правок в ряд глав перешли по нескольку строк, фраз или слов толстовских вставок. Таким образом кроме вступления и глав XXXI, XXXII и XXXV, доведенных до близости к основному тексту, полученных еще ранее, остальная часть книги еще будет формироваться позже.