Полное собрание сочинений. Том 27.

Сознавая недостатки своей повести с художественной точки зрения, Толстой однако не чувствовал себя в силах устранить их. В ответ на критические замечания H. Н. Страхова по поводу «Крейцеровой сонаты», высказанные им в письме от 6 ноября, Толстой писал ему 17 ноября: «Спасибо, Николай Николаевич, за письмо. Я очень дорожил вашим мнением и получил суждение гораздо более снисходительное, чем ожидал. В художественном отношении я знаю, что это писание ниже всякой критики: оно произошло двумя приемами, и оба приема несогласные между собой, и от этого то безобразие, которое вы слышали. Но всё-таки оставляю как есть и не жалею, не от лени, но не могу поправить: не жалею же оттого, что знаю верно, что то, что там написано, не то что небесполезно, а наверное очень полезно людям и ново отчасти. Если художественное писать, в чем не зарекаюсь, то надо сначала и сразу». ^[306]

Отказавшись от коренной переработки «Крейцеровой сонаты» в плане чисто художественном, Толстой однако не отказывался от мысли вообще о дальнейшей ее переработке и исправлении. Еще до написания письма Страхову он записал в дневник под 12 ноября: „Вписал в «Крейцерову сонату»“. В ноябре же месяце он писал к Т. А. Кузминской: «Отношение мое ко всему, что я пишу, теперь такое, как будто я умер, и я потому ничего не разрешаю и ничего не запрещаю. Личное же мое желание об этой повести то, чтобы ее не давать читать, пока она не исправлена. Всё, что ты писала и пишешь о суждениях о повести, мне очень интересно. Жалею только, что я увлекся теперь другими занятиями и не так занят этой повестью, как прежде». (ГТМ, архив Т. А. Кузминской.)

С 10 по 24 ноября Толстой был поглощен работой над «Историей Фредерикса» — позднее озаглавленной «Дьявол». Всё же и в ноябре месяце работа над повестью шла, как это явствует и из только что приведенных строк письма Толстого к Т. А. Кузминской, и из дневниковой записи от 12 ноября, и из следующих слов из письма С. А. Толстой к Т. А. Кузминской от 2 ноября: «Левочка всё сидит над своей повестью и другими работами» (ГТМ, архив Т. А. Кузминской). Но интенсивная работа над переделкой «Крейцеровой сонаты» падает на начало декабря, когда была закончена последняя — девятая по счету редакция повести, закрепленная частично в рукописях №№ 13—15. 5 декабря Толстой записывает в дневник: «Сел за «Крейцерову сонату» и не разгибаясь писал, т. е. поправлял до обеда. После обеда тоже». На следующий день там же им записано: «Встал в 7 и тотчас за работу. Прошелся перед завтраком и опять за работу, и до самого обеда. Просмотрел вычеркнутое. Просмотрел, вычеркнул, поправлял, прибавлял «Крейцерову сонату» всю. Она страшно надоела мне. Главное тем, что художественно неправильно, фальшиво». 7 декабря в дневнике Толстой вновь отмечает, что он «занимался» «Крейцеровой сонатой». Наконец, последняя дневниковая запись, относящаяся к работе над «Крейцеровой сонатой», — 8 декабря: ,,Поправлял «Крейцерову сонату»,,. Надоела «Крейцерова соната»“. Этим числом нужно, видимо, датировать окончание работы Толстого над девятой и последней редакцией «Крейцеровой сонаты». Работа эта закреплена в рукописях, описанных под №№ 13 и 14. (О двух второстепенных стилистических поправках, сделанных Толстым позднее в рукописи № 15, см. ниже.)

Существенные ее отличия от редакции предшествующей сводятся к следующему.

В восьмой (литографированной) редакции, во II главе, адвокат говорит: «Да, бывают критические эпизоды в супружеской жизни. Вот, например, дело Позднышева... Как он из ревности убил жену, — читали вы?» После этого Позднышев решает, что его узнали, и подтверждает, что он, действительно, Позднышев. В окончательной же редакции адвокат говорит лишь следующее: «Да, без сомнения, бывают критические эпизоды в супружеской жизни». Фамилия Позднышева не названа, но мнительность его такова, что в этих словах адвоката он усматривает намек на себя, и открывается.

В XIV главе смягчено рассуждение Позднышева о воспитании девушек, сводящемся, по его мнению, единственно к пленению мужчин, и совершенно выброшено место, где идет речь о страданиях девушек от возбуждения чувственности и о проявлении ее у них в присутствии мужчин: в литографированной редакции идет речь о том, что всякая девушка, даже такая, которая стремится к учености или гражданской доблести, главной задачей своей ставит пленить мужчину, и что из десяти девять невыносимо страдают в период зрелости и потом, если они в двадцать лет не выходят замуж, а в присутствии любого мужчины чрезмерно оживляются и возбуждаются.

Из XV главы исключена большая часть ее, именно почти всё, что говорится о ревности вообще и в частности о ревности Позднышева к своей жене. С другой стороны, в этой главе добавлен рассказ Позднышева о судьбе его детей и сказано, что он едет на юг, где у него есть домик и садик.