Полное собрание сочинений. Том 32. Воскресение

– Да ведь народ бедствует. Вот я сейчас из деревни приехал. Разве это надо, чтоб мужики работали из последних сил и не ели досыта, а чтобы мы жили в страшной роскоши, – говорил Нехлюдов, невольно добродушием тетушки вовлекаемый в желание высказать ей всё, что он думал.

– А ты что ж хочешь, чтобы я работала и ничего не ела?

– Нет, я не хочу, чтоб вы не кушали, – невольно улыбаясь, отвечал Нехлюдов, – а хочу только, чтобы мы все работали и все кушали.

Тетушка, опять опустив лоб и зрачки, с любопытством уставилась на него.

– Mon cher, vous finirez mal,⁵² – сказала она.

– Да отчего же?

В это время в комнату вошел высокий, широкоплечий генерал. Это был муж графини Чарской, отставной министр.

– А, Дмитрий, здравствуй, – сказал он, подставляя ему свеже-выбритую щеку. – Когда приехал?

Он молча поцеловал в лоб жену.

– Non, il est impayable,⁵³ – обратилась графиня Катерина Ивановна к мужу. – Он мне велит итти на речку белье полоскать и есть один картофель. Он ужасный дурак, но всё-таки ты ему сделай, что он тебя просит. Ужасный оболтус, – поправилась она. – А ты слышал: Каменская, говорят, в таком отчаянии, что боятся за ее жизнь, – обратилась она к мужу, – ты бы съездил к ней.

– Да, это ужасно, – сказал муж.

– Ну, идите с ним говорить, а мне нужно письма писать.

Только что Нехлюдов вышел в комнату подле гостиной, как она закричала ему оттуда:

– Так написать Mariette?

– Пожалуйста, ma tante.

– Так я оставлю en blanc⁵⁴ что тебе нужно о стриженой, а она уж велит своему мужу. И он сделает. Ты не думай, что я злая. Они все препротивные, твои protégées, но je ne leur veux pas de mal.⁵⁵ Бог с ними! Ну, ступай. А вечером непременно будь дома. Услышишь Кизеветера. И мы помолимся. И если ты только не будешь противиться, ça vous fera beaucoup de bien.⁵⁶ Я ведь знаю, и Элен и вы все очень отстали в этом. Так до свиданья.

XV.

Граф Иван Михайлович был отставной министр и человек очень твердых убеждений.

Убеждения графа Ивана Михайловича с молодых лет состояли в том, что как птице свойственно питаться червяками, быть одетой перьями и пухом и летать по воздуху, так и ему свойственно питаться дорогими кушаньями, приготовленными дорогими поварами, быть одетым в самую покойную и дорогую одежду, ездить на самых покойных и быстрых лошадях, и что поэтому это всё должно быть для него готово. Кроме того, граф Иван Михайлович считал, что чем больше у него будет получения всякого рода денег из казны, и чем больше будет орденов, до алмазных знаков чего-то включительно, и чем чаще он будет видеться и говорить с коронованными особами обоих полов, тем будет лучше. Всё же остальное в сравнении с этими основными догматами граф Иван Михайлович считал ничтожным и неинтересным. Всё остальное могло быть так или обратно совершенно. Соответственно этой вере граф Иван Михайлович жил и действовал в Петербурге в продолжение сорока лет и по истечении сорока лет достиг поста министра.

Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было, мог являть вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было, мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том, что у него не было никаких общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было, мог быть со всеми несогласен. Поступая так, он старался только о том, чтобы был выдержан тон и не было явного противоречия самому себе, к тому же, нравственны или безнравственны его поступки сами по себе, и о том, произойдет ли от них величайшее благо или величайший вред для Российской империи или для всего мира, он был совершенно равнодушен.