Полное собрание сочинений. Том 33

Жилъ этотъ приказный съ старухами: съ снохой да съ свояченицей. И вздумали мы его обобрать. Ну, извстно, добромъ не далъ бы. Взяли ножи и зашли ночью. Проснулся старикъ. Взялся за него, прикончилъ, и все ничего, а Семка — товарищъ, значитъ, — съ снохой возится. Она кричитъ. А я говорю: «Эхъ! съ бабой не покончитъ». Бросилъ старика, да къ нему. Да ужъ онъ самъ придушилъ ее. Сталъ я оглядывать, гд у нихъ добро. А ребеночекъ въ люльк вотъ кричитъ: сосочку выронилъ. Я ему сосочку въ ротикъ сунулъ. Пошелъ за перегородку съ фонаремъ. Глядь, а она лежитъ въ постели, на меня уставилась. «Не бей ты меня, милый, сердечный. Пожалй ты меня... Аааа!!» — какъ закричитъ. Жалко ее стало. А думаю: нельзя. Надо прикончить. Полоснулъ ее ножемъ по глотк. И тутъ все ничего. Все обобрали, вылзли въ окно, зажгли — все какъ должно. Только съ той поры не сталъ меня хмль брать. Вижу ее передъ собой. «Ааа...» — такъ въ ушахъ и звенитъ. И съ той поры бросилъ и въ жизть не пойду, хоть помирать стану, живой души не погублю.

Этого человка теперь Нехлюдовъ встртилъ въ вид старосты въ арестантской камер. Онъ узналъ Нехлюдова и кивнулъ ему головой, на слова же смотрителя сказалъ:

— Что прикажете. Нельзя унять, — скавалъ онъ, весело улыбаясь глазами.

— Вотъ я уйму, — сказалъ хмурясь смотритель.

— What did they fight for?⁵²⁷ — спросилъ англичанинъ.

Нехлюдовъ спросилъ, за что у нихъ драка.

— За амурныя дла, — сказалъ Федоровъ улыбаясь. — Этотъ толкнулъ, тотъ сдачи далъ.

Нехлюдовъ сказалъ Англичанину, что одинъ ударилъ, а тотъ отмстилъ.

* № 154 (рук. № 92).

Глава XXVII.

Пока англичанинъ раздавалъ новый завтъ и арестанты толпились около него, чтобы получить ту книжку, въ которой было написано то такъ разсмшившее ихъ изрченіе, Нехлюдовъ вышелъ въ коридоръ и, пройдя нсколько шаговъ, заглянулъ въ сосднюю камеру въ окошечко двери. Камера, также какъ и первые дв, была полна народомъ. Сначала трудно было разглядть всхъ, потому что передъ окошечкомъ не переставая мелькали два взадъ и впередъ ходившіе арестанта. Они ходили въ своихъ халатахъ босикомъ, молча глядя другъ на друга, быстро, быстро, какъ зври въ клтк; одинъ былъ черный, похожій на цыгана, другой — маленькій человчекъ, рыжій, ужъ не молодой, и бритый. Они ходили и не смотрли другъ на друга. Изъ за этихъ движущихся людей виднлись еще люди на нарахъ и подъ ними и одинъ съ блой бородой старикъ, истово молящійся Богу. Въ углубленіи наръ что то копошились. Нехлюдовъ не могъ разсмотрть, потому что въ это время подошелъ англичанинъ съ смотрителемъ. Опять отперли двери, и опять вс встали и затихли, и опять англичанинъ раздавалъ евангелія. Тоже было и въ пятой, и въ шестой, и на право, и на лво, по об стороны коридора. Коридоръ загнулъ подъ прямымъ угломъ на право, и опять пошли т же камеры и на право и на лво. И вс были полны, и во всхъ были иконы, парашки и опозоренные, озвренные люди, здоровые и больные.

Не доходя конца втораго коридора, смотритель миновалъ одну камеру, дверь которой не была заперта. Это была пустая камера, и въ нее клали мертвыхъ. Такъ объяснилъ смотритель.

Въ то самое время, какъ смотритель, Англичанинъ и Нехлюдовъ, сопутствуемые надзирателями, проходили мимо этой мертвецкой, навстрчу имъ съ другаго конца коридора несли что то на носилкахъ. Это было мертвое тло. Англичанинъ, смотритель и Нехлюдовъ посторонились, и носильщики прошли мимо нихъ и повернули въ мертвецкую. Нехлюдовъ отсталъ отъ шествія и вошелъ зa несшими тло въ мертвецкую. На стн горла лампочка и слабо освщала наваленные въ углу мшки для снниковъ, дрова и на нарахъ нсколько труповъ съ головами къ стн, торчащими кверху ступнями къ двери. Сторожа принесли мертваго — мертвый былъ въ рубах и порткахъ, — нагнули носилки, положили такъ, что мертвецъ скатился на нары, стукнувъ головой объ доски. Выпроставъ носилки и приставивъ ихъ къ стн, оба сторожа взлзли на нары и, перевернувъ мертвеца лицомъ кверху, подхватили его подъ мышки и колна и подтащили къ другимъ, уложили его параллельно съ другими, сдвинувъ ему разкорячившіяся было ноги. Нехлюдовъ подошелъ ближе и сталъ разсматривать мертвецовъ. Послдній принесенный былъ худой средняго роста человкъ съ маленькой острой бородкой и съ выпуклыми глазами, изъ которыхъ одинъ былъ полуоткрыть. Тло ужъ закоченло: руки, очевидно, были сложены на груди, но разошлись, особенно одна, и торчали передъ грудью, ноги босыя съ большими, оттопыренными пальцами тоже опять разошлись и торчали ступнями врозь. Сторожа остановились съ носилками, глядя на Нехлюдова. Нехлюдовъ же не могъ оторваться, разсматривалъ трупы. Рядомъ съ вновь принесеннымъ была женщина; лицо у нея было желтое, какъ шафранъ.

— Эта безпаспортная, — сказалъ сторожъ, — а это пересыльные, а это вотъ каторжные двое. Каждый день человкъ по семи, — прибавилъ онъ, покачивая головой.