Полное собрание сочинений. Том 33

<Нехлюдовъ былъ человкъ стариннаго, несовременнаго взгляда. Онъ не считалъ, какъ это считаютъ теперешніе молодые люди, что всякая женщина готова и только ждетъ случая отдаться ему и что двушки невсты всегда вс готовы при малйшемъ намек съ его стороны броситься ему на шею, а, напротивъ, считалъ, что женщины его круга (къ сожалнію, онъ считалъ это только по отношенію женщинъ своего круга), что женщины его круга это все т особенныя, поэтическія, утонченныя, чистыя, почти святыя существа, каковыми онъ считалъ свою мать и какою воображалъ свою будущую жену, и потому передъ всякой двушкой, которая нравилась ему и которую онъ могъ надяться сдлать своей женой, передъ всякой такой двушкой онъ роблъ, считалъ себя недостойнымъ ничтожествомъ не только по очевидной нечистот своей въ сравненіи съ несомннной невинностью двушки, но и просто по ничтожеству своихъ и тлесныхъ и душевныхъ качествъ въ сравненіи съ тми, которыя онъ приписывалъ ей. Кармалина нравилась ему.>⁶⁴ Какъ ни считалъ Нехлюдовъ себя недостойнымъ такого возвышеннаго поэтическаго существа, какимъ представлялась ему Алина, въ послднее время, въ самое послднее, онъ начиналъ врить, что она можетъ быть не отказала бы ему, если бы онъ и ршился сдлать предложеніе. А жениться ему хотлось. Холостая жизнь съ своей диллемой вчной борьбы или паденія становилась ему слишкомъ мучительна. Кром того, она просто всмъ своимъ таинственнымъ для него двичьимъ изяществомъ плняла его, и онъ самъ не зналъ, какъ сказать: влюбленъ или не влюбленъ онъ въ нее. Когда онъ долго не видалъ ее, онъ могъ забывать ее, но когда онъ видлъ ее часто, какъ это было послднее время, она безпрестанно была въ его мысляхъ. Онъ видлъ ея улыбку, слышалъ звукъ ея голоса, видлъ всю ея изящную фигуру, именно всю фигуру, никакъ не отдельныя матеріальныя части ея фигуры, — видлъ ее, какъ она, посл того какъ играла для него любимыя его вещи, вставала отъ фортепьяно, взволнованная, раскраснвшаяся и смотрла ему въ глаза. Ему было какъ то особенно свтло, радостно и хорошо съ нею. Теперь онъ сидлъ въ комнат присяжныхъ, думая о ней, о томъ, какъ онъ сдлаетъ ей предложеніе, если сдлаетъ его. Какъ, въ какихъ словахъ? И какъ она приметъ? Удивится? Оскорбится? И онъ видлъ ее передъ собой и слышалъ ея голосъ. «Нтъ, не надо думать, — подумалъ онъ. — Изъ думъ этихъ ничего не выйдетъ. Это само сдлается, если это должно сдлаться. Лучше посмотрю, что тутъ длается». И онъ вышелъ въ коридоръ и сталъ прохаживаться. Движеніе по коридору все усиливалось и усиливалось. Сторожа то быстро ходили, то, несмотря на старость, рысью даже бгали взадъ и впередъ съ какими то бумагами. Приставы, адвокаты и судейскіе проходили то туда, то сюда. Нехлюдовъ былъ въ томъ особенномъ, наблюдательномъ настроеніи, въ которомъ онъ бывалъ во время службы въ церкви. Мыслей не было никакихъ, но особенно ярко отпечатывались всякія подробности всего того, что происходило передъ нимъ. Вотъ дама сидитъ въ шляп съ желтымъ цвткомъ на диванчик и, очевидно спрашивая совта адвоката, говоритъ неумолкаемо и не можетъ удержаться, и адвокатъ тщетно ждетъ перерыва ея рчи, чтобы высказать уже давно готовый отвтъ; вотъ сторожъ, очевидно бгавшій покурить, строго останавливаетъ молодаго человка, желавшаго проникнуть въ запрещенное мсто; вотъ жирный судья съ расплывшимся жиромъ, поросшій курчавыми сдыми волосами на затылк, съ вывернутыми ногами, съ портфелемъ въ старомъ фрак, очевидно, состарлся уже въ этихъ коридорахъ и залахъ. Вотъ знаменитый адвокатъ въ дорогомъ фрак, точно актеръ передъ выходомъ на сцену, знаетъ что на него смотрятъ и, какъ будто не замчая этихъ взглядовъ, что-то ненужное говоритъ собесднику; вотъ товарищъ прокурора, молоденькій, черноватенькій, худенькій юноша, очевидно дамскій кавалеръ въ разстегнутомъ мундир съ поперечными погонами, съ портфелемъ подъ мышкой, махая свободной рукой такъ, что плоскость руки перпендикулярна его направленію, поднявъ плечи, быстрымъ шагомъ, чуть не бгомъ, пробжалъ по асфальту не оглядываясь и, очевидно, не столько озабоченный, сколько желающій казаться такимъ; вотъ священникъ старенькій, плшивый, красный, жирный, съ блыми волосами и рдкой блой бородой, сквозь которую просвчивалъ красный жиръ, скучая прошелъ по очевидно надовшимъ ему мстамъ приводить тутъ и здсь людей къ присяг. А вотъ съ громомъ цпей провели конвойные съ ружьями арестантовъ въ халатахъ, мущинъ и женщинъ.

<Одинъ изъ сотоварищей, присяжный, подошелъ къ Нехлюдову въ то время, какъ онъ пропускалъ мимо себя арестантовъ въ цпяхъ, проходившихъ мимо.

— Это какіе же? — спросилъ Нехлюдовъ. Онъ хотлъ сказать: «это наши?» но сказалъ: — Это т, которые будутъ судиться въ нашей сессіи?

— Нтъ, это къ судебному слдователю наверхъ, — отвтилъ присяжный. — Какой старикъ страшный, — прибавилъ онъ, указывая на одного изъ арестантовъ.

— Да, да, — отвтилъ Нехлюдовъ, хотя и не замтилъ ничего особеннаго страшнаго въ старик.>⁶⁵

Знакомый адвокатъ подошелъ къ Нехлюдову.