Полное собрание сочинений. Том 37. Июль 1918 — март 1919

«Правда» № 51, 6 марта 1919 г. Подпись: Η. Ленин

Печатается по тексту газеты «Правда»

Об основании Коммунистического Интернационала. Речь на торжественном соединенном заседании ВЦИК, Московского Совета, МК РКП(б), ВЦСПС, профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов Москвы в день чествования открытия Коммунистического Интернационала 6 марта 1919 г.

(Бурная овация.) Товарищи, нам не удалось собрать на I съезд Коммунистического Интернационала представителей всех стран, где есть вернейшие друзья этой организации, где есть рабочие, всецело сочувствующие нам. Позвольте мне поэтому начать небольшой цитатой, которая покажет вам, насколько действительно больше у нас друзей, чем мы видим, чем мы знаем и чем мы могли собрать здесь, в Москве, вопреки всем преследованиям, вопреки всему объединению, кажущемуся всемогущим, буржуазии всего мира. Эти преследования дошли до того, что нас пытались окружить точно китайской стеной и что большевиков высылают десятками и дюжинами из самых свободных республик мира, точно боясь, что десяток или дюжина большевиков способны заразить весь мир, – но мы-то знаем, что эта боязнь смешна, ибо они уже заразили весь мир, ибо борьба русских рабочих сделала уже то, что рабочие массы всех стран знают, что здесь, в России, решается судьба общей всемирной революции.

Товарищи, вот у меня в руках газета «L'Humanité»{205}, французская газета, по направлению соответствующая больше всего нашим меньшевикам или правым эсерам. Во время войны эта газета травила людей, которые стояли на нашей точке зрения, самым беспощадным образом. Сейчас эта газета отстаивает тех, кто во время войны шел с буржуазией своих стран. И вот эта газета, в номере от 13 января 1919 г., рассказывает, что в Париже было громадное, как признает сама газета, собрание актива партии и рабочих союзов Сенекой федерации, т. е. ближайшего к Парижу округа, центра пролетарского движения, центра всей политической жизни Франции. На этом собрании выступил прежде всего Брак – социалист, который в течение всей войны стоял на точке зрения наших меньшевиков и правых оборонцев. Он держался теперь тише воды, ниже травы. Пи слова ни об одном больном вопросе! Закончил тем, что он – против вмешательства правительства своей страны в борьбу пролетариата других стран. Слова покрыты рукоплесканиями. Дальше выступил один из его единомышленников, некий Пьер Лаваль. Речь идет о демобилизации, самом больном вопросе теперешней Франции, страны, которая понесла, пожалуй, больше жертв в этой преступной войне, чем какая-либо другая. И эта страна видит теперь, что демобилизация затягивается, тормозится, нет желания ее выполнить и что подготовляется новая война, явно возлагающая на французских рабочих новые жертвы из-за того, сколько добычи получат еще французские или английские капиталисты. И вот газета заявляет, что оратора Пьера Лаваля толпа слушала, но его заявления, враждебные большевизму, вызывают такие протесты, наступает такое возбуждение, что собрание не может продолжаться. После этого гражданин Пьер Ренодель не может получить слова, и собрание заканчивается коротким вмешательством гражданина Перика. Это – один из тех немногих представителей французского рабочего движения, который в основном солидарен с нами. Итак, газета вынуждена признать, что собрание не дало говорить оратору, как только он заговорил против большевиков.

Товарищи, мы не могли в настоящее время непосредственно из Франции получить сюда ни одного делегата, и с большим трудом пробрался сюда только один из французов – т. Гильбо. (Бурные аплодисменты.) Он будет говорить сегодня. Он месяцы просидел в тюрьмах Швейцарии, в этой свободной республике, и его обвиняли в том, что он находится в сношениях с Лениным и подготовляет революцию в Швейцарии. Через Германию его везли в сопровождении жандармов и офицеров, боясь, очевидно, как бы не обронил он спички, которая зажгла бы Германию. Но Германия горит и без такой спички. И во Франции, как мы видим, имеются сочувствующие большевистскому движению. Французские массы, это, может быть, одни из самых опытных, политически самых воспитанных, самых живых и отзывчивых масс. Они не позволят оратору на народном собрании взять ни одной фальшивой ноты, – его остановят. Хорошо еще, что, при французском темпераменте, его не стащили с трибуны! Поэтому, когда газета, враждебная нам, признает, что происходило на этом большом собрании, мы говорим: французский пролетариат за нас.