Полное собрание сочинений. Том 4

Как четвертого числа
Нас нелегкая несла
   Горы отбирать (bis).

Барон Вревский генерал

К Горчакову приставал,
   Когда под-шафе (bis).

«Князь, возьми ты эти горы,

Не входи со мною в ссору,
   Не то донесу» (bis).

Собирались на советы

Все большие эполеты,
   Даже Плац-бек-Кок (bis).

Полицмейстер Плац-бек-Кок

Никак выдумать не мог,
   Что ему сказать (bis).

Долго думали, гадали,

Топографы всё писали
   На большом листу (bis).

Гладко вписано в бумаге,

Да забыли про овраги,
   А по ним ходить... (bis).

Выезжали князья, графы,

А за ними топографы
   На Большой редут (bis).

Князь сказал: «ступай, Липранди»

А Липранди: «нет-c, атанде,
   Нет, мол не пойду (bis).

Туда умного не надо,

Ты пошли туда Реада,
   А я посмотрю»... (bis).

Вдруг Реад возьми да спросту

И повел нас прямо к мосту:
   «Ну-ка, на уру» (bis).

Веймарн плакал, умолял,

Чтоб немножко обождал.
   «Нет, уж пусть идут» (bis).

Генерал же Ушаков,

Тот уж вовсе не таков:
   Всё чего-то ждал (bis).

Он и ждал да дожидался,

Пока с духом собирался
   Речку перейти (bis).

На уру мы зашумели,

Да резервы не поспели,
   Кто-то переврал (bis).

А Белевцов генерал

Всё лишь знамя потрясал,
   Вовсе не к лицу (bis).

На Федюхины высоты

Нас пришло всего три роты,
   А пошли полки!... (bis)

Наше войско небольшое,

А француза было втрое,
   И сикурсу тьма (bis).

Ждали — выйдет с гарнизона

Нам на выручку колона,
   Подали сигнал (bis).

А там Сакен генерал

Всё акафисты читал
   Богородице (bis).

И пришлось нам отступать,

Рас... же ихню мать,
   Кто туда водил (bis).

————

Напев Севастопольской песни.

I. [ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ.]

1. .

Съ 7 часовъ утра на ветхой колокольн Николо-Кочаковскаго прихода гуд лъ большой колоколъ. Съ 7 часовъ утра по проселочнымъ пыльнымъ дорогамъ и св жимъ тропинкамъ, вьющимся по долинамъ и оврагамъ, между влажными отъ росы хл бомъ и травою, пестрыми, веселыми толпами шелъ народъ изъ окрестныхъ деревень. Все больше бабы, д ти и старики. Мужику Петровками и въ праздникъ нельзя дома оставить: тел га сломалась, въ гумённикъ подпорки поставить, плетень заплести, у другаго и навозъ не довоженъ. Земляную работу гр хъ работать, а около дома, Богъ проститъ. Д ло мужицкое!

Кривой пономарь выпустилъ веревку изъ рукъ и с лъ подл церкви, молча вперивъ старческій равнодушный взглядъ въ подвигавшіяся пестрыя толпы народа; отецъ Поликарпъ вышелъ изъ своего домика и, поднятіемъ шляпы отв чая на почтительные поклоны своихъ духовныхъ д тей, прошелъ въ церковь. Народъ наполнилъ церковь и паперть, пономарь пронесъ въ алтарь м дный кофейникъ с водой, полотенце съ красными концами и старое кадило, откуда всл дъ за этимъ послышалось сморканье, плесканье, ходьба, кашляніе и плеваніе.

Наконецъ движеніе въ алтар утихло, только слышенъ былъ изр дка возвышающійся голосъ отца Поликарпа, читающаго молитвы. Отставной Священникъ, сл пой дворникъ и бывшій дворецкій покойнаго Хабаровскаго князя, дряхлый Пиманъ Тимоф ичь стояли уже на своихъ обычныхъ м стахъ въ алтар . На правомъ клирос стояли сборные п вчіе-охотники: толстый бабуринскій прикащикъ октава, особенно зам чательный въ тройномъ «Господи помилуй», его братъ Митинька, женскій портной, любезникъ и первый игрокъ на гармоник — самый фальшивый, высокій и пискливый дискантъ во всемъ приход , буфетчикъ — второй басъ, два мальчика, сыновья отца Игната, и самъ отецъ Игнатъ, 2-й Священникъ, бывшій 36 л тъ тому назадъ въ архирейскихъ п вчихъ.