Полное собрание сочинений. Том 4

Чурисъ такъ долго съ улыбочкой переминался, не подвигая руку за деньгами, что привелъ Николиньку въ краску и заставилъ протянутую руку Николиньки дрожать отъ напряженія и положить наконецъ деньги на столъ.

— Много довольны вашей милостью, — сказалъ Чурисъ съ улыбкой, жена-же его опять бросилась въ ноги, начала плакать и приговаривать, «вы наши отцы, вы наши матери кормилицы».

Не въ силахъ будучи укротить ее, Николинька вышелъ на улицу, а за нимъ всл дъ Чурисъ.

— Я радъ теб помогать, — сказалъ Николинька, останавливаясь у колодца и отв чая на благодарности Чуриса, — теб помогать можно, потому что я знаю, ты не л нишься. Будешь трудиться и я буду помогать, съ Божьей помощью и поправишься.

— Ужъ не то что поправиться, только бы не совс мъ раззориться, Ваше Сіятельство. Жили при бачк съ братьями то ни въ чемъ нужды не видали, а вотъ какъ помёръ онъ, да какъ разошлись, такъ все хуже, да хуже пошло. Все одиночество!

— Зач мъ же вы разошлись?

— Все изъ за бабъ вышло, Ваше Сіятельство. Тогда уже д душки вашего не было, также какъ вы до всего самъ доходилъ. Славный порядокъ былъ, а то при немъ бы и думать не см ли бы, запоролъ бы. Не любилъ покойникъ мужикамъ повадку давать. А нами посл вашего д душки зав дывалъ Алпатычъ — не т мъ будь помянутъ — челов къ былъ пьяный, неопстоятельный. Пришли къ нему просить разъ, другой, н тъ, мылъ, житья отъ бабъ, дозволь разойдтись, ну подралъ, подралъ, а наконецъ тому д лу вышло, все-таки поставили бабы на своемъ — врозь стали жить. А ужъ одинокій мужикъ — изв стно какой. Ну, да и порядковъ то никакихъ не было, орудовалъ нами Алпатычъ, какъ хот лъ. Чтобъ было у тебя все, а изъ чего нашему брату взять, этаго не спрашивалъ. — Тутъ подушные прибавили, столовый запасъ то-же сбирать больше стали, а земель меньше стало, и хл бъ рожать пересталъ. Ну, а какъ межовка прошла, да какъ онъ у насъ наши навозныя земли въ господскій клинъ отр залъ, злод й, и пор шилъ насъ совс мъ, хоть помирай. Батюшка вашъ, Царство Небесное, баринъ добрый былъ, да мы его и не видали, почитай, все въ Москв жилъ, ну, изв стно и подводы туды чаще гонять стали. Другой разъ распутица, кормовъ н тъ, а вези. Нельзя-жъ безъ того. А съ опекой-то, — сказалъ онъ на расп въ, ухъ, много горя, много приняли мужички. Онъ махнулъ рукою и замолчалъ.

Ну, какъ теперь, Ваша Милость до своего лица всякаго мужичка допускаете, такъ и мы другіе стали, и прикащикъ-то другой челов къ сталъ. — Мы теперь знаемъ хоша, что у насъ баринъ есть, и ужъ какъ, и сказать нельзя, какъ мужички за это вашей милости благодарны.

Славный народъ и жалкій народъ, подумалъ Николинька, приподнялъ шляпу и пошелъ дальше.

Чурисъ былъ однимъ изъ т хъ мужиковъ, которыхъ Николинька называлъ консерваторами, и которые составляли главный камень преткновенія для вс хъ предполагаемыхъ имъ улучшеній въ хозяйств и быт самихъ крестьянъ. Чурисъ с т хъ поръ, какъ отд лился отъ своего брата, сталъ б денъ. Онъ былъ работящій, см тливый, веселый и добрый мужикъ. Хотя немножко болтунъ. Первые года онъ старался поправиться, поднять свое хозяйство; но судьба пресл довала его: то коровенка, то лошадь падетъ, то жена двойняшку родитъ, то на хл бъ незародъ. Управляющій же, рад я о барской и преимущественно своей польз , не переставалъ тянуть со вс хъ мужиковъ все, что было можно вытянуть. При такихъ обстоятельствахъ безпрерывный трудъ и см тливость Чуриса не осуществляли его надеждъ: прикупить лошадку, другой станъ колесъ завести, землицы принанять, а только, только доставляли возможность буквально не замерзнуть и не умереть отъ голода ему и его семейству. Такъ прошло годъ, два и больше. Съ молодостью проходили тоже и надежды, которыя она породила (у нихъ тоже есть молодость и надежды). Наконецъ Чурисъ привыкъ къ мысли, что вся жизнь его должна пройти такъ, чтобы всевозможнымъ трудомъ добывать едва достаточныя средства къ существованію. Онъ почелъ такое состояніе нормальнымъ, необходимымъ. Странно сказать: онъ привыкъ къ нему и наконецъ полюбилъ свою привычку. — Такъ что ежели бы Чурису дали средства выйдти изъ б дности, въ которой онъ находился, онъ безсознательно не употребилъ бы ихъ, потому что слишкомъ привыкъ къ своему положенію. — Николинька испыталъ это. Вс пособія, которыя онъ давалъ такимъ консерваторамъ, ничего не помогали. И что-же было требовать отъ нихъ? Они продолжали проводить жизнь въ посильномъ труд , но заставить ихъ трудиться не такъ, какъ они трудились всю свою жизнь, было невозможно. — «Богъ послалъ, Богъ не зародилъ, Богу угодно» вотъ аргументы, противъ которыхъ ничего не могли сд лать вс уб жденія и сов ты Николиньки о необходимости порядочнаго, заботливаго хозяйства. И то сказать: какое ут шеніе оставалось бы у этихъ людей, ежели бы они не думали, что тяжелый крестъ, который они несутъ, посланъ имъ отъ Бога, и что во всемъ одна воля Его.

. [97]

«Юхванка мудреный хочетъ лошадь продать», прочелъ Николинька въ записной книжечк и перешелъ черезъ улицу къ двору Юхванки-Мудренаго.