Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901

По поводу выписок, приводимых г. Прокоповичем, необходимо заметить, что он выхватывает зачастую отдельные места, давая читателю извращенное представление о взглядах и аргументах, не представленных в русской литературе. Наездническая критика г. Прокоповича ввиду этого последнего обстоятельства производит особенно отталкивающее впечатление. В некоторых случаях читателю книги г. Прокоповича небесполезно будет справиться даже с переведенной недавно на русский язык книгой профессора Геркнера: «Рабочий труд в Западной Европе» (СПБ. 1899 г., издание журнала «Образование»). Например, в примечании на стр. 24 (I части) г. Прокопович пишет, что на конгрессе 1892 г. «принято сочувственное устройству производительных товариществ постановление» – следует цитата, которая, во-первых, не вполне подтверждает слова автора, а во-вторых, оборвана как раз на том месте, где говорится, что необходимо «особенно бороться с верой, будто бы товарищества в состоянии оказывать влияние на капиталистические отношения производства и т. д.» (Геркнер, Примечания, стр. XI–XII, примечание 6 к IX главе). С таким же успехом, как в разобранном выше случае, уничтожает г. Прокопович Каутского на стр. 56, 150, 156, 198 и многих других. Совершенно пустяковинны утверждения г. Прокоповича, будто Либкнехт в 60-х годах отказывался до поры до времени от своих идеалов, изменял им и т. п. (111, 112). До каких геркулесовых столпов доходит беззастенчивость и самоуверенность нашего «исследователя», с основательностью суждений которого мы уже несколько ознакомились, – показывает такая, например, фраза (направленная опять-таки не против основателя теории, а против «хранителя» ее): «Мы поступили бы совершенно неосновательно, если бы вздумали критиковать всю эту концепцию рабочего движения с точки зрения ее соответствия истинному ходу развития рабочего движения, – с точки зрения научности ее (курсив г. Прокоповича). В ней нет и не может быть (sic!) ни грана науки» (156). Вот какая решительная критика! весь этот марксизм даже и критиковать не стоит – и баста. Очевидно, перед нами либо человек, которому суждено совершить гигантский переворот в науке, «ни грана которой» «не может быть» в господствующей в Германии теории, либо… либо – как бы это помягче выразиться? – либо человек, повторяющий по «растерянности» чужие словечки. Г-н Прокопович с таким усердием молится самоновейшему божку, в тысячный раз провозгласившему эти словечки, что не жалеет своего лба. У Бернштейна, изволите видеть, есть «недостаток теоретических взглядов» (198), состоящий в том, что он как будто бы – можете себе представить? – верит в необходимость научной теории, определяющей цели деятелей. «Критические исследователи» свободны от такой странной веры. «Наука станет свободна, – изрекает г. Прокопович, – лишь тогда, когда будет признано, что она должна служить целям партии, но не определять их. Необходимо признать, что наука не может ставить целей практической партии» (197). Заметим, что именно от этих взглядов своего сторонника и отрекался Бернштейн. «Принципиальная программа, – неизбежно ведущая к догматизму, – только помеха на пути здорового развития партии… Теоретические принципы хороши в пропаганде, но не в программе» (157). «Программы не нужны, вредны». «Личность сама может быть программой, если она чувствительная, тонко угадывающая потребности времени»… Читатель думает, вероятно, что я продолжаю цитировать исследование г. Прокоповича? Нет, я цитирую теперь газету «Новое Время»{88}, которая поместила недавно обратившие на себя общее внимание статьи о программе… не партии, конечно, – а о программе нового министра внутренних дел…

В каком отношении находится проповедуемая г. Прокоповичем свобода беспринципности… то бишь «свобода науки» к воззрениям большинства тех западноевропейских деятелей, о которых храбро пишет наш храбрый критик, это видно из следующих цитат из той же книги г. Прокоповича:… «Конечно, без измены принципам» (159)… «Нисколько не нарушая своей независимости, верности принципам»… «Я отрицаю компромисс лишь в том случае… если он ведет к отречению от принципов или хотя бы к замалчиванию принципов» (171)… «Не внося беспринципности» (174)… «Конечно, не продавая души, в данном случае – принципов» (176)… «Теперь принципы установлены твердо» (183)… (Необходим) «компас, который избавил бы от блужданья ощупью», против «близорукого эмпиризма», против того, чтобы «беззаботно относиться к принципам» (195)… «Главное значение принадлежит принципиальной, теоретической части»… (103 части II) и т. д.