Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

Человек победил в борьбе за свою судьбу. Он летит пилотом многоместного корабля. Старт через семь дней. Он, конечно, не может не думать об этом старте. Он держит в руке большое яблоко и, пока я записываю в блокнот, чертит ногтем на яблоке линию. Уснул сын. Спит Ирка, широко раскинув на одеяле руки. Стихают последние ночные шаги под окном. Через семь дней — старт.

Перед тем как попрощаться, задаю космонавту несколько традиционных вопросов:

— Ваше самое большое желание сегодня?

— Лететь.

— Уже известно: на этот раз в корабле будут трое. Во всякой дороге важно иметь надежных спутников. Вы уверены в своих товарищах?

— Да, это надежные, хорошие люди. Они тренировались меньше, чем я, но, я думаю, в дальнейшем и не понадобятся столь длинные тренировки.

— За эти годы учебы и тренировок что было самым тяжелым?

— Ожидание.

— Я уже не первый раз провожаю космонавтов на старт. Удивляюсь спокойствию и хладнокровию. Я бы волновался — такое событие, да и риск есть, наверное…

— Конечно, есть. Даже на телеге есть доля риска: лошадь понесла, например… В нашем деле без риска нельзя. Я спокоен потому, что уверен: все сделано, все подготовлено очень тщательно, самого худшего не случится.

— Остается ли у вас дело, которое надо продолжить, вернувшись на Землю?

— А как же. Вот Ирка спит, Женька. Воспитывать надо. Думаю, и работы по специальности прибавится, а не убавится. Да мало ли у нас дел на Земле.

— И последний вопрос. В наступающем месяце мир будет жить двумя событиями. Вашим полетом и спортивными схватками в Токио. Не хотели бы вы перед стартом сказать что-либо спортсменам через «Комсомольскую правду»?

— С радостью. Как спортсмен я хорошо понимаю, сколько сил надо было затратить, чтобы дойти до такого почетного старта. Уже самый выход на олимпийские стадионы — большая честь для спортсмена. Мы все ждем победы на стадионах в Японии. Мы будем волноваться, будем ждать хороших вестей. Передайте ребятам: счастливых стартов, друзья! Космонавты жмут ваши руки, космонавты уверены в вашей победе.

Такой была встреча за семь дней перед стартом.

Последний разговор с Комаровым состоялся уже на космодроме:

— Чувствуете себя счастливым?

— Да. Последние дни, когда окончательно определился наш экипаж, много всего передумано. Над всеми чувствами преобладает, пожалуй, чувство ответственности и благодарности. Ответственность… Я думаю, много объяснять тут не надо: каждый полет — это венец усилий тысяч людей, за каждым полетом следит весь мир. Благодарность… Сбывается твоя мечта. Много людей за это надо благодарить. В эти дни по-особому чувствуешь себя гражданином великой страны. Я коммунист. Полет для меня, кроме всего, — партийное поручение. Я уверен, что не обману надежд партии… В такие дни чувствуешь себя должником перед всеми. Хочется как можно лучше исполнить долг.

Ученый

— Какой же он космонавт! Он на космонавта и не похож.

— Космонавт. Точно тебе говорю.

Это разговор двух девушек, наблюдающих за игрой в теннис на корте космодромного городка.

Я бы тоже за космонавта его не принял.

За столом около спортивной площадки сидел человек совсем не гагаринского возраста. Спортивный костюм, обут в кеды, энергичные черты лица, седина в волосах. Да, конечно, он скорее похож на спортивного тренера, чем на привычного нам космонавта. На коленях у меня лежала бумажка: «Феоктистов Константин Петрович. 38 лет. Родился в Воронеже. Русский. Беспартийный. Окончил Высшее техническое училище имени Баумана. Кандидат наук. Читает по-английски. Имеет медаль за войну и два трудовых ордена, полученных совсем недавно».

Далее характеристика: широко эрудирован в технических вопросах и является хорошим специалистом в своей работе… Руководил разработкой важных научно-исследовательских тем. Увлекается философией и кибернетикой… В этом году прошел медицинское обследование, испытание на центрифуге и в термокамере, изучил методику ведения научного эксперимента в полете. Вот и все, что мог сказать о человеке листок бумаги.

— Мало? — Человек положил руки на стол и дружески улыбнулся. — Ну хорошо, атакуйте.

Я приготовился.

Разговор продолжался около часа. Я привожу его таким, каким был этот разговор за двое суток до старта — вопросы и ответы.

— Я тоже из Воронежа. Вопрос земляка: вы помните этот город, связаны с ним сейчас?

— Да, в этом городе я родился и жил до шестнадцати лет. Конечно, многое не забылось и не забудется. Друзья детства. Проспект. Бронзовый Петр. Зеленые парки, зеленый район сельскохозяйственного института. Лысая гора под Воронежем. Недавно, кажется в Третьяковке, увидел картину «На родных просторах». Остановился — страшно знакомый пейзаж. Навел справки. Воронежский художник! Написана картина с Лысой горы. Как раз в этом месте, над речкой, я костры разводил. Последняя поездка в город была печальной — хоронил друга…

Константин Феоктистов. Интервью перед стартом.

— У вас медаль за войну…