Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова

 _{11 июля 1965 г.}

Фотоновеллы

Лошади

Я слышал однажды, как всем известный усатый кавалерист сказал студентам: <Лошадь, она еще покажет себя…» Все улыбались — кому не ясна судьба лошади на земле. В память о ней останутся только названия: лошадиная сила», «мотор в сто пятьдесят лошадиных сил», «ракета в миллион лошадиных сил». Миллион лошадей пришлось бы запрячь, чтобы поднять Гагарина над землей. А по земле человека унесет одна лошадь. Однако и на земле человек выбирает мотор — пятьдесят лошадей сразу!

Но человека с лошадью связывают тысячи прожитых лет. И, наверное, поэтому усатому кавалеристу хочется верить: «лошадь себя покажет»; наверное, поэтому я испытал первобытную радость, когда по песчаному берегу на лошадях со свистом и гиканьем мчались в воду мальчишки. Одна такая скачка — целая школа для человека. Удержавший в узде одну лошадиную силу сумеет потом управлять упряжкой и в миллион лошадиных сил…

Мальчишки

Конечно, их надо бы вздрючить. Старый литой орел, наверное, и пятерых выдержит, но ведь шею можно свернуть. Я вышел из лесу и приготовил уже мудрое слово взрослого человека. А потом передумал. Три спины, три затылка, босые ноги под левым крылом у орла…

Мальчишки о чем-то говорили, что-то видно им было за лесом, за водокачкой и старинным княжеским домом.

— А если в том месте дырку проделать и все глубже и глубже рыть, до самой Америки? А потом по канату вжик — и там… Ну, какой-нибудь скафандр для этого сконструировать…

— А я вчера до совхоза машину гнал. Отец был пьяный. Говорит: «Садись, Витька, на мое место. Только не по дороге валяй, а по лугу…»

Крайний из мальчишек держал поспевшие одуванчики. Он надувал щеки, и белый пух летел над прудом к другому берегу.

— Вон опять, опять пыль поднимает…

Мне страшно захотелось увидеть: что там, за лесом? Когда мальчишки ушли купаться, я разулся и уже прикидывал высоту. Но послышались голоса на дорожке, и я вспомнил, что человек я взрослый…

А ведь что-то интересное можно увидеть за лесом, если забраться орлу на крылья.

Аисты

— Понимают ли аисты что-нибудь в красоте?

— Не дано. Только человек…

— Но почему же вечером они становятся рядом и глядят вон туда, где солнце прячется за стога, и речка прячется в лес, и лошади ходят в тумане?

— Они туда летают искать лягушек…

Молчим. Глядим, как медленно остывает солнце, густеет туман и плывут по туману стога. Каждый вечер мы выходим прощаться Солнце скрывается. Старое дерево и две не с солнцем. И каждый вечер — эти две птицы… подвижные птицы, кажется, нарисованы тушью

— Наверное, все-таки понимают? на небе…

— Они туда летают искать лягушек…

_{Фото автора. 25 июля 1965 г.}

Август. Времена года

Прислушайтесь, как шумят листья. Все как будто по-прежнему: жарко, день долог. Но этот тревожный шум листьев… В лете случилась какая-то перемена. И каждый день теперь приносит неуловимую новость. Короче и прохладнее стали зори, на улице у продавца овощей кучей лежат темные ядра астраханских арбузов. Табунятся скворцы, на перелесках зеленый цвет понемногу отдает место желтому. У березы на топкой опушке появилась желтая проседь. Август.

Позавчера под Звенигородом я вышел к лесной избе. На крыльце сидел дед. Он покуривал трубочку и наблюдал за хозяйством.

Сноха мыла у колодца грибы, сын укладывал на чердак сено, старший возился с удочками.

Старик неторопливо курил. Все главное в жизни сделано: вырастил сына, внуки растут, крыша не течет, слава богу, сено и дрова заготовлены, пенсию почтальон носит — можно спокойно часок посидеть на крыльце…

Лесной август похож на этого старика. Тишина стоит на лесных полянах: ни цветок, ни сухая былинка, ни ветка не шелохнутся. Лес торжественно-молчаливый. Были грозы, было весеннее сумасшествие воды, песен и зелени, было цветение. Теперь итог всему — молчаливая зрелость.

Поблескивают чешуей на самой верхушке леса еловые шишки. Чуть ниже дрозды глотают черную мякоть черемухи. У рябины выступил стыдливый румянец. Орехи вот-вот забуреют.

Согнулись ветки от урожая на лесной яблоне, а ниже нагнуться — прозрачные рубины ягоды костяники, овраги запружены ежевикой. Сверху донизу лесной август обвешан бусами и ожерельями ягод. А в самом низу — грибы. Целые армии с генералами-мухоморами и несчетным числом грибов-рядовых, соблюдающих все правила маскировки. Созревает все, что росло.

Все живое, что родилось в этом году, окрепло, прошло начальную грамоту лесной школы.

Август — время экзаменов. Охотники заряжают патроны: среди месяца загремят выстрелы.

Вся надежда тогда на крепкие ноги, на крылья, на мудрость, накопленную за лето.

Песен в лесу не слышно. Редкие голоса иволги, дятла, синицы, таинственный разговор дроздов — все это деловые, сигнальные крики. Разве что старый косач вспомнит весну и забубнит, как спросонья, и молодые тетерева, глядя на него, забубнят.