Полное собрание сочинений. Том 40

Бывают люди исключительно одаренные, с умом столь же обширным, как и то искусство или наука, которым они посвящают себя. Благодаря гению и способности открывать новое они с избытком возвращают науке то, что получают от нее и ее начал. Они выходят за традиционные пределы, искусства, чтобы возвысить его, и уклоняются от правил, если эти правила не ведут их к великому и высокому. Они идут одни, без компании, но поднимаются очень высоко и проникают очень далеко, всегда твердые и уверенные, вследствие успеха, в выгодах, которые извлекаются порой из неподчинения правилам. Умы, покорные правилам, покойные, умеренные, не только не достигают их высоты, не восхищаются ими, но и не понимают их вовсе, а тем более не имеют желания подражать им: они остаются спокойными в своей сфере и доходят до известного пункта, составляющего предел их способностей и сведений; дальше они не идут, потому что ничего не видят дальше. Они могут самое большее быть первыми во втором разряде и отличаться в посредственном.

21

Есть умы, если можно так выразиться, низшие и подчиненные. Они, кажется, только для того и созданы, чтобы быть сборниками, реестрами, складами всех произведений гениев. Они — плагиаторы, переводчики, компиляторы; они не мыслят, но сообщают то, что другие мыслили, а так как выбор чужих мыслей требует работы собственной мысли, то они дурно и неправильно делают его: они склонны скорее к передаче многих вещей, чем превосходных; в них нет ничего оригинального, собственного; они знают только то, что заучили, а изучают то, чего никто знать не хочет; знание их пустое и бесплодное, от него ни удовольствия никому, ни пользы, в беседе оно не пригодится, оно не нужно людям и похоже на монету, вышедшую из обращения. Удивляешься их начитанности и вместе с тем скучаешь и от их разговоров и от их произведений. Это те люди, которых вельможи и малообразованные люди смешивают с учеными, а умные люди называют педантами.

22

Критика — далеко не всегда произведение таланта: она сводится обыкновенно к ремеслу, в котором нужно больше здоровья, чем ума, больше труда, чем способности, больше привычки, чем дарования. Если же критикует человек, у которого больше начитанности, чем рассудительности, тогда такая критика вредит и писателю и читателю.

23

Я советовал бы автору, родившемуся копиистом и скромно следующему в своих работах за кем-нибудь другим, выбирать себе в образец только такого рода произведения, в которых видны ум, воображение и даже эрудиция: если он и не сравнится с своими оригиналами, то по крайней мере приблизится к ним и заставит читать себя. Напротив, ему, как подводного камня, следует избегать подражания тем людям, которые пишут по расположению духа, которых сердце заставляет говорить, внушая им слова и образы, и которые извлекают, так сказать, из внутренности своей всё то, что выражают на бумаге: это опасные образцы, они очень способны заставить впасть в смешное тех, кто вздумает подражать им. В самом деле, мне смешно было бы смотреть на человека, который серьезно захотел бы говорить моим голосом и походить на меня лицом.

24

Писатель, думающий только об угождении вкусам своего времени, заботится больше о себе, чем о своих произведениях. Нужно не переставая стремиться к совершенству, и тогда потомство сумеет воздать нам ту справедливость, в которой иногда отказывают современники.

25

Не должно выставлять смешным то, в чем нет ничего смешного: это ведет к порче вкуса, к извращению и своего суждения и суждения других. Но если в чем-либо действительно есть смешное, его следует выставлять, щадя людей, так, чтобы это и нравилось и поучало.

26

«Гораций или Депрео сказал это раньше вас». Верю вам на слово, но я сказал это по-своему. Разве я не могу думать после них о том, что истинно и о чем еще многие будут думать после меня?

II. О ЛИЧНЫХ ДОСТОИНСТВАХ

1

Сколько удивительных людей, имевших прекраснейшие дарования, умерли, не заставив говорить о себе! Сколько живет еще таких же, о которых не говорят и не будут говорить никогда!

2

Люди слишком заняты самими собою, чтобы иметь время внимательно относиться к другим и распознавать в них хорошее: поэтому, обладая большими достоинствами и еще большей скромностью, можно очень долго оставаться никому неизвестным.

3

Легче найти ум, чем людей, пользующихся своим умом или ценящих чужой ум и извлекающих из него какую-нибудь пользу.

4

Скромность для достоинства то же, что тени для фигур на картине: она придает ему силу и рельеф.

5

Простая внешность — это костюм обыкновенных людей, для них и по их мерке скроенный, но она — украшение для людей, наполнивших свою жизнь великими деяниями: эти люди подобны небрежной, но тем более привлекательной красавице.

6

Иные люди, довольные самими собой, каким-нибудь делом или произведением, которое недурно удалось им, слыша о том, что великим людям прилична скромность, позволяют себе быть скромными, притворяются простыми и естественными; они похожи на людей невысокого роста, наклоняющихся у двери из опасения стукнуться лбом о притолоку.

7