Полное собрание сочинений. Том 40. Декабрь 1919 – апрель 1920

Отвечать на жалобы и нападки Жана Лонге мне кажется излишним: достаточными ответами являются статья Ф. Лорио в «Vie Ouvrière»{58} от 16. I. 1920 под заглавием: «Потише, Лонге!» («Tout doux, Longuet!») и статья Троцкого в № 7–8 «Коммунистического Интернационала{59} «Жан Лонге». Добавить к этому остается совсем мало; разве вот следовало бы собрать материал по истории провала стачки 21. VII. 1919{60}. Но из Москвы я сделать этого не в состоянии. Я видел только в одной коммунистической австрийской газете выдержку из «Avanti!»{61} с разоблачением гнусной роли в этом деле одного из гнуснейших социал-предателей (или анархо-предателей?), бывшего синдикалистского и антипарламентаристского крикуна Жуо (Jouhaux). Почему бы Лонге не поручить кому-либо работы, которую в Париже сделать легко, которая собрала бы все документы, все заметки и статьи европейских коммунистических газет, все специальные интервью по вопросу о провале стачки 21. VII. 1919 со всеми заинтересованными вождями и участниками? Эту работу мы бы издали с восторгом. Под «социалистическим воспитанием», о котором «центровики» всего мира (независимцы в Германии, лонгетисты во Франции, I. L. Р.{62} в Англии и т. п.) так много и охотно говорят, следует понимать не педантски-доктринерское повторение общих мест социализма, всем надоевших, никому, после 1914–1918 годов, не внушающих доверия, а неуклонное разоблачение ошибок вождей и ошибок движения.

Например. Все вожди, все выдающиеся представители социалистических партий, профессиональных союзов, рабочих кооперативов, которые в войне 1914–1918 годов были за «защиту отечества», поступали как предатели социализма. Разоблачать их ошибку неуклонно, разъяснять систематически, что эта война была с обеих сторон войной разбойников за дележ награбленной добычи, что неизбежно повторение подобной же войны без революционного свержения буржуазии пролетариатом, вот это значит вести на деле работу «социалистического воспитания».

Именно названные мною резолюции о таком воспитании говорят, а на деле делают работу социалистического развращения, ибо прикрывают и замалчивают те измены, предательства, рутину, косность, шкурничество, мещанство, те ошибки, в преодолении которых, в сознательном избавлении от которых настоящее воспитание и состоит.

II

Резолюции лонгетистов обе никуда не годны. Впрочем, они очень годны для одной особой цели: для иллюстрации самого, пожалуй, опасного зла для рабочего движения на Западе в данный момент. Это зло состоит в том, что старые вожди, видя неудержимое влечение масс к большевизму и к Советской власти, ищут (и часто находят!) выход в словесном признании диктатуры пролетариата и Советской власти, на деле оставаясь либо врагами диктатуры пролетариата, либо людьми не способными или не желающими понять ее значение и проводить ее в жизнь.

Как громадна, как необъятно велика опасность от такого рода зла, это особенно наглядно показала гибель первой Советской республики в Венгрии (за первой погибшей последует победоносная вторая). Ряд статей в «Красном Знамени» («Die Rote Fahne», Вена{63}), Центральном органе австрийской коммунистической партии, вскрыл одну из главных причин этой гибели: измену «социалистов», которые на словах перешли на сторону Бела Куна и объявили себя коммунистами, на деле же не проводили в жизнь политики, соответствующей диктатуре пролетариата, а колебались, малодушничали, забегали к буржуазии, частью прямо саботировали пролетарскую революцию и предавали ее. Окружающие венгерскую Советскую республику всемирно-могущественные разбойники империализма (т. е. буржуазные правительства Англии, Франции и т. д.) сумели, конечно, использовать эти колебания внутри правительства венгерской Советской власти и зверски задушили ее руками румынских палачей.

Нет сомнения, что часть венгерских социалистов искренне перешли на сторону Бела Куна и объявили себя искренне коммунистами. Но суть дела от этого нисколько не меняется: «искренне» объявивший себя коммунистом человек, который на деле вместо беспощадно твердой, неуклонно решительной, беззаветно смелой и геройской политики (– только такая политика соответствует признанию диктатуры пролетариата) – колеблется и малодушничает, – подобный человек своей бесхарактерностью, своими колебаниями, своей нерешительностью совершает такую же измену, как и непосредственный предатель. В личном смысле разница между предателем по слабости и предателем по умыслу и расчету очень велика; в политическом отношении этой разницы нет, ибо политика – это фактическая судьба миллионов людей, а эта судьба не меняется от того, преданы ли миллионы рабочих и бедных крестьян предателями по слабости или предателями из корысти.