Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг.

Сам Толстой признавал полемический характер своей комедии; в письме к сестре М. Н. Толстой от 2 февраля 1864 г. он говорит, что «вся она [комедия] написана в насмешку эманципации женщин и так называемых нигилистов». Вопрос об «отцах» и «детях», о борьбе поколений, бывший тогда злободневным в русском обществе и в русской журналистике, не мог не затронуть Толстого, и в своей комедии он выразил свое отношение к этому вопросу. Что он именно так ставил свою задачу, видно из того, что в черновых набросках комедия его носила наименования, прямо указывавшие на ее сюжет: «Старое и новое», «Современные люди», «Новые люди», и только при окончательной обработке она получила свое настоящее заглавие, в котором также совершенно явственно сквозит полемическая тенденция автора. Сохранился отзыв Толстого о романе Тургенева, в котором впервые был поставлен вопрос об «отцах» и «детях» (в письме к П. А. Плетневу от 1 мая 1862 г.); в этом отзыве Толстой признает, что многое в этом романе «назидательно и справедливо», что всё в нем «умно, тонко, художественно», но вместе с тем находит, что, как целое, «он холоден», и что в нем «нет ни одной страницы, которая была бы написана одним почерком, с замиранием сердца, и потому нет ни одной страницы, которая бы брала за душу». Знаменитый роман Чернышевского был также хорошо известен Толстому, судя по тому, что в его комедии встречаются явные намеки на отдельные черты, заимствованные из этого произведения (напр. в рассказе Твердынского о петербургском общежитии-коммуне). Весьма вероятно, что и журнальная полемика, вызванная «Отцами и детьми» (статьи Антоновича, Писарева и др.), не осталась неизвестной Толстому. – Впрочем Толстой был знаком с новым общественным движением не только по его литературным отражениям, но и по непосредственным, живым наблюдениям. Он мог познакомиться с этим общественным движением у самых источников его зарождения – в редакции «Современника, где, в лице Добролюбова и Чернышевского, он имел возможность наблюдать двух его выдающихся представителей. Отзывов Толстого о Добролюбове, повидимому, не сохранилось, но о Чернышевском он упоминал неоднократно. Суммируя все дошедшие до нас сведения о взаимных отношениях этих двух крупнейших литературных современников, мы должны признать, что отношения эти были далеко не дружественные; повидимому, оба они, при личном знакомстве, произвели друг на друга скорее отрицательное впечатление. Так, в письме к Некрасову от 2 июля 1856 г. Толстой очень резко отзывается о Чернышевском, причем в словах его звучат ноты какого-то личного раздражения и антипатии: он называет Чернышевского «клоповоняющим господином» и самый голос его раздражает Толстого: «его так и слышишь: тоненький, неприятный голосок, говорящий тупые неприятности и разгорающийся еще более от того, что говорить он умеет и голос скверный». Впрочем, в Дневниках Толстого, относящихся к этому же времени, встречаются и отзывы противоположного характера: «Чернышевский мил» (18 декабря 1856 г.); «Чернышевский умен и горяч» (11 января 1857 г.). Однако, впоследствии, много лет спустя, в 1908 г., Толстой, в разговоре с Н. Н. Гусевым, резюмируя, очевидно, свое общее впечатление от личности Чернышевского, выразился следующим образом: «Чернышевский мне всегда был неприятен, и писания его неприятны». (Н. Гусев, «Два года с Л. Н. Толстым». М. 1912, стр. 223.)