Полное собрание сочинений. Том 8. Сентябрь 1903 — сентябрь 1904

5

Я не согласен ни с Мартовым, ни с Плехановым. Они говорят, что о незаконности такой резолюции и речи быть не может, и приводят два довода. 1) Довод Мартова заключался в указании на то, что Совет есть высшее учреждение партии. Но ведь Совет ограничен в своей компетенции специальными постановлениями устава, о чем в свое время сильно постарался и сам т. Мартов. 2) Второй довод заключается в том, что Совет предложенной резолюцией выражает лишь свое мнение и пожелание. Совет, конечно, может высказать свое мнение и выражать свои пожелания, но не посягая на то-то и то-то. (Плеханов: «Конечно! Конечно!».) Совет может только предложить кооптацию ЦК, но тогда ЦК потребует изменить состав Центрального Органа. Я при известных условиях готов согласиться с пропорциональным представительством. Но я спрашиваю, существует ли в ЦО пропорциональное представительство? Состав ЦО таков: 1 на 4, и то этот один не принадлежит ни к большинству, ни к меньшинству. Центральный Комитет предложил в свое время 2 на 9{67}; это было в эпоху полного разброда, накануне раскола. Всякое несогласие есть в известном смысле раскол, а когда две части не хотят совместно работать, тогда это фактический раскол. Только с точки зрения раскола мы могли бы признать смысл за резолюцией т. Плеханова. На нее можно было бы смотреть, как на ultima ratio[43], но в таком случае обе стороны могли бы иметь одинаковое право на изменение состава центральных учреждений. Я твердо убежден, что и ЦК недоволен составом Центрального Органа. Как только мы коснемся вопроса о бывшем съезде, то произойдет столкновение, и мы ни к чему не придем. Так, например, Плеханов говорит, что съезд не выбрал третьего в редакцию якобы потому, что такого третьего не было. Я утверждаю, что съезд не выбрал третьего потому, что был убежден, что т. Мартов войдет в редакцию. То же самое можно сказать и о составе Совета. Многие на съезде думали, что т. Мартов войдет в состав Совета в качестве члена редакции. Большинство может сказать и скажет, что раз речь идет о пропорциональном представительстве, то нужно пополнить ЦО еще шестью членами из так называемого большинства. Но такого сорта рассуждения не приблизят нас к желаемому концу, ввиду этого я полагаю, что резолюция т. Плеханова хуже моей. Моя резолюция о «допустимом и недопустимом» имела бы то значение, что мы, как представители борющихся сторон, предложили бы остальным товарищам не выходить из рамок дозволенных форм борьбы.

Мы не должны стоять на одной только юридической точке зрения, ибо по существу дела наше общее признание ненормальности отношений в партии равняется признанию того, что мы – две борющиеся стороны, Центральный Орган и Центральный Комитет. (Плеханов: «Здесь не заседание редакции, а заседание Совета».) Да, я не забываю этого. С юридической точки зрения мы не можем говорить о пропорциональном представительстве в центральных учреждениях. Но и с политической точки зрения оперировать с этой мыслью нецелесообразно, потому что нам придется принять во внимание желание одной стороны, не выслушав желания другой. Между нами нет того третьего, который мог бы решить наш спор. А между тем только мнение этого третьего могло бы иметь значение и политическое, и моральное. Раскол фактически существует, и мы накануне формального раскола, если меньшинство будет продолжать, не разбирая средств, добиваться своего превращения в большинство.

4. Речи о мерах по восстановлению мира в партии. 16 (29) января

1