Полное собрание сочинений. Том 83

Провелъ прекрасный день. Теперь 6 часовъ вечера. Вчера, когда вышелъ и слъ въ сани и похалъ по глубокому, рыхлому въ полъ-аршина (выпалъ въ ночь) снгу, въ этой тишин, мягкости¹ и съ прелестнымъ зимнимъ звзднымъ небомъ надъ головой, съ симпатичнымъ Мишей,² испыталъ чувство, похожее на восторгъ, особенно посл вагона съ курящей помщицей въ браслетах, жидкомъ докторомъ, перироющимъ³ о томъ, что нужно казнить, съ какой то пьяной ужасной бабой въ разорванномъ атласномъ салоп, безчувственно лежавшей на лавк и опустившейся тутъ же, и съ господиномъ съ бутылкой въ чемодан, и съ студентомъ в pince-nez, и съ кондукторомъ, толкавшимъ меня въ спину, п[отому] ч[то] я въ полушубк. Посл всего этаго Оріонъ,⁴ сиріусъ⁴ надъ Заской, пухлый, беззвучный снгъ, добрая лошадь, и добрый Миша, и добрый воздухъ, и добрый Богъ. Въ контор топлено, но мн показалось угарно (воображеніе). Я сначала хотлъ еще протопить, потомъ, раздумалъ. Поговорилъ и попилъ чай съ Филипомъ (у него все очень хорошо и онъ старается). Потомъ пришла Аг[афья] Мих[айловна], Миша въ 2-мъ часу легъ на печку, какъ онъ былъ, снялъ сапоги, положилъ шубу подъ голова и тотчасъ же заснулъ; а я, боясь угару, просидлъ до 3-хъ. Читалъ Будду,⁵ и чтеніе было серьезное. Потомъ спалъ однимъ глазомъ, прислушиваясь къ угару, к[отораго] не было. Часу въ 5-мъ, было совсмъ темно, я свиснулъ, чтобы перебить полухрапъ Михаилы. Онъ почмокалъ губами, поглядлъ въ окно, ему показалось, что свтаетъ, и тотчасъ слзъ, надлъ сапоги, шубу и пошелъ убирать лошадей и хать въ Тулу. Онъ все это передлалъ и вернулся въ 2 часа изъ Тулы съ покупками веселый бодрый <и> здо[ровый]. Мн пріятно и полезно это видть. Я проспалъ до 10. Пришла Мар[ья] Аф[анасьевна]. Какъ мн ни мало надо — это малое ужасно много. Пошли въ тотъ домъ, забрали вещи разныя; потомъ хватился я яицъ. Хотли посылать, я пошелъ самъ на деревню. Я шелъ и думалъ: мы говоримъ, что намъ мало надо, но намъ, мн такъ много надо, что если только не брать всего этаго, не замчая и воображая, что это такъ само собою, то станетъ совстно. Я шелъ покупать для себя яйца и мн было совстно. Я прошелъ къ окан[овымъ]⁶ у нихъ нтъ. Прошелъ къ Власу. Мать его⁷ все также лежитъ. Я сказалъ ей: праздникъ теб веселй. Она сказала: «Нтъ, хуже. Если хорошей человкъ, я рада, а то хуже». — Власъ досталъ мн яицъ, и я насовалъ ихъ въ карманъ, и вмсто того, чтобы дать ихъ Влас[овой] матери, пошелъ ихъ жрать. — Посл завтрака слъ за статью и немного подвинулъ; но пришелъ наниматься въ прикащики солдатъ, бывшій каптенармусъ; я ему, было, холодно отказалъ, но онъ сказалъ мн, что онъ мой бывшій ученикъ первой школы — Семка Богучаровскій.⁸ Это одинъ изъ лучшихъ мальчиковъ былъ. И теперь хорошій, кажется, человкъ Я узналъ въ этомъ солдатскомъ лиц того бутуса, очень умнаго мальчугана въ веснушкахъ, съ доброй, доброй улыбкой, и довольно долго поговорилъ съ нимъ. Потомъ, чтобы погрться, покололъ дровъ и пошелъ къ Бибикову. Снгу пропасть, и дорожки не протоптаны. На деревн Матвей Егоровъ⁹ окликнулъ меня (уже смеркалось) и подошелъ покалякать — объ лошадяхъ украденныхъ, о томъ, какой это грхъ у меня украсть, — льстивыя рчи. Я спросилъ, какія это дв лошади стоятъу него у двери? А это, говоритъ, племянница изъ Телятинокъ, у ней лошадь стала, такъ вотъ я свою заложу, ее довезу. Я говорю: подвези и меня, и пошелъ. На гор меня догнала баба, дв двочки и два мальчика, и сзади ставшая лошадь. Я слъ къ нимъ въ сани. Баба стала разсказывать про свою несчастную участь, — хлба нтъ, три двочки, одна грудная (я, чай, накричалась безъ меня, и сама чуть не замерзла); здила къ матери на Бароломку,¹⁰ не дастъ ли денегъ на хлбъ; а у отца, онъ сторожъ въ лсу, украли дрова и вычли 3 р[убля]. Такъ ни съ чмъ и ворочается, да еще лошадь стала, чуть не замерзла, падала лошадь 3 раза. Баба плачется, a двочки и мальчики (это ясенскіе сли прокатиться), хохочатъ, шумятъ и то и дло ломаютъ втки и подгоняютъ лошадь. Она и за санями не идетъ. — Дорога ужасно тяжелая, непрозжанная, подъ кручь Кочака. Лошадь сзади совсмъ стала. Мн было пріятно, что я имъ помогъ, и главное лошади. Она старая, худая, и пройдетъ шаговъ 100 и станетъ, и сколько ни бьютъ ее ребята, не двигается. Я взялся за лошадь и подружился съ ней, и безъ боя довелъ ее до Телятинокъ. Тамъ я вошелъ въ избу, чтобъ посмотрть, какъ они живутъ. Живутъ чисто и лучше, чмъ плакалась баба. Ребята играютъ въ карты, двочка крошечная псни поетъ. — Мать пришла и тотчасъ хотла бжать за грудной Парашкой.¹¹ Парашка эта была у сосдки. A сосдка сама пришла. Сосдка эта Мара, Матвя Егорова.¹² У нея свой ребенокъ, и она цлый день кормила эту Парашку. Он пошли за Парашкой, а я съ двочками и мальчиками похалъ домой, а то мужикъ хотлъ провожать ихъ. Двочки, одна Авдотьи вдовы дочь,¹³ другая Зорина;¹⁴ мальчикъ одинъ Зоринъ,¹⁵ другой Николая Ермилова.¹⁶ Пошелъ снгъ и темно стало, и мои товарищи стали робть и храбриться, особенно Грушка, Авдотьина дочь. Лица я ея не видалъ, но голосъ и говоръ пвучій, и складный, и бойкій, какъ у матери. Когда она била лошадь, я ей говорю: сама старая будешь. Нтъ, я старая не буду никогда. Такъ все маленькой и буду. А умрешь? — Это не знаю, а старой никогда не буду. Тутъ, когда мы похали подъ гору, он стали поминать про волковъ и про пыль (метель), и все вшки на дорог смотрли. Я говорю: вотъ насъ занесетъ снгомъ, мы повернемъ сани, сядемъ подъ нихъ и будемъ сказки сказывать. — А студено будетъ мы руками будемъ хлопать. И вс хохочутъ.