Полное собрание сочинений. Том 85. Письма к В. Г. Черткову 1883-1886 гг.

Начало письма Толстого — о том утешении, которое доставило ему письмо Черткова, — относится к письму его от 20 декабря. В нем Чертков говорил (цитируем с сокращениями): «Получил я ваши последние два грустные письма, дорогой друг Лев Николаевич. Не стану я пытаться вас утешать или что-либо подобное: вы сами лучше знаете всё, что я могу сказать. Но я сообщу вам те мысли, которые вызвали во мне эти письма. Прежде всего я вспомнил слова: «Помните слово, которое я сказал вам: раб не больше господина своего. Если меня гнали, будут гнать и вас; если мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше». Отсутствие единения с своими семейными, — быть у себя дома чужим и встречать постоянный отпор от людей, самых близких, — это очень тяжелая форма гонения; но это именно и есть один вид того гонения, которое мы должны ожидать... Но мне очень тяжело чувствовать, что вы страдаете, милый Лев Николаевич, дай вам бог поскорее выйти из этого испытания и выступить с удвоенными силами, пуская в оборот на пользу людям всё то, чем вы теперь страдаете. Нам, со стороны, видны проявления того, что вас не только «гонят», но и «соблюдают ваше слово»... Посылаю вам вырезку — корреспонденцию из Америки о впечатлении, произведенном там изложением вашей веры. Если вы отложите в сторону чувство личного удовлетворения от сознания такого успеха, то всё-таки должно остаться хорошее, не личное сознание, что вы служите проводником божьей истины, и многим делаете добро даже из современников. — Я хорошо понимаю ваше желание уединения и не буду пока предлагать вам навестить вас. Вы же, если вам захочется, напишите мне, когда пожелаете меня видеть... У нас здесь всё идет ровно и спокойно. С матерью отношения все улучшаются. В складе работа поддерживается усиленная... Вчера приезжал сюда Сытин из Москвы повидаться со мною. Причина, вызвавшая его поездку, самая отрадная. Оказывается, что спрос на наши издания так неожиданно велик, что типография Сытина не успевает выпускать требуемое количество книг, хотя она вся теперь занята почти исключительно нашими изданиями. Коробочники, раз получившие наши книжки в числе остальных, возвращаясь зa новою партией, требуют преимущественно именно наши издания, которым покупатели везде отдают предпочтение перед старыми лубочными книжками. В лавке Сытина целый день происходят пререкания между его приказчиками и этими коробочниками. Первые хотят спускать и старые лубочные издания, а последние настаивают на том, чтобы давали им побольше наших... Кроме того, он [Сытин] стал получать ежедневно массу (до 40) мелких заказов на наши издания от людей самых простых и полуграмотных. Они даже не умеют назвать книги по заглавиям, а говорят например так: «книжку, где рассказано, как ангел жил в мастеровых у сапожника». В виду такого совершенно непредвиденного успеха, Сытин собрал своих компаньонов (людей образованных и очень вам сочувствующих — в особенности Воропаев, директор фабрики Кувшинова), для того чтобы вместе сообразить, как поступить. Они решили приобрести новую типографскую машину, которая будет печатать по 50 т. экз. в день. Иначе они не могут справиться с спросом... Воропаев с радостью даже предвидит теперь возможность исполнить свою заветную мечту совсем заменить прежние скверные книжки нашими хорошими и больше тех не печатать. Всё это, как видите, очень отрадно, и всё дело зa нами, ибо, конечно, главное — материал для издания. Мы здесь... готовим беспрерывный ряд новых книжек. «Сократ» выйдет на этих днях. Также «Петр-мытарь». К «Свечке» Кившенко сделал рисунки, и они уже переданы Сытину. «Жервеза» из Золя, «Вор» Гололобова, маленький сборник Калмыковой, Житие Павлина Ноланского — уже разрешены цензурою. Совсем готовы для представления в цензуру: «Скупой», «Брат на брата» из В. Гюго, «Иоанн-воин» Некрасовой, большой сборник Калмыковой. Скоро будут готовы «Безвестная труженица» [«Марья-кружевница»] и «Признание подрядчика» Хмелевой, «Бабья доля» Кузминской. «Сказка про трех мужиков и старика Ведуна» — подражание сказке Цебриковой, о которой вы нам когда-то писали... Есть прекрасный рассказ Потехина — «Хворая». Некоторые из названных книг по размеру займут несколько наших листов и положат начало новой серии книжек — более толстых, с раскрашенными обложками наподобие книг лубочных такого же размера. Ну вот, Лев Николаевич, как видите, мы делаем, что можем. Теперь зa вами дело... Мне всё жаль, что в наших изданиях такое преобладание сюжетов из крестьянской жизни, и кажется мне, что очень нужны были бы рассказы, показывающие жизнь людей других сословий и другой обстановки, и притом в сравнении и в связи с крестьянскою трудовою жизнью. Но вот это можете дать только вы одни...» В конце этого письма Чертков сообщал те сведения о писательском подъеме Салтыкова (Щедрина) в связи с обращением к нему Толстого, которое мы уже дали в относящемся к Салтыкову прим. 1 к п. № 90 от 6—7 декабря 85 г.