Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Стихотворения. Поэмы (1902–1910)

Ст. 1–4 — ср.: «Ты — вечный, свободный, могучий, / О смейся и плачь: в голубом / Как бисер рассыпаны тучи...» (Андрей Белый. «Бальмонту»). Ст. 5–7 — ср.: «Говори о безумьи миров, / завертевшихся в танцах, / О смеющейся грусти веков, / О пьянящих багрянцах...» (Андрей Белый. «Бальмонту»); «Мы воздвигнем наш храм. / Я грядущей весне / Свое жаркое сердце отдам...» (Андрей Белый. «Не тот»). Ст. 8–9 — ср.: «Солнце — к вечному стремительность. / Солнце — вечное окно / В золотую ослепительность...» (Андрей Белый. «Солнце»). Ст. 10. — «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца» (Откр. XXII:1). Ст. 13 — ср.: «Это я в заревое стекло / К вам стучусь в час вечерний. / Снеговое чело / Разрывают, вонзясь, иглы терний...» (Андрей Белый. «Безумец»). Ст. 13–14 — ср. «...Усталость, желающая одним скачком достигнуть всего, бедная усталость неведенья, не желающая больше хотеть: ею созданы все прежние боги» (Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»). Ст. 37–38. — Соотнесение Индии и Мексики в высшей степени характерно для герметической философии, полагающей эти страны хранилищами древней мудрости (мудрости Атлантиды). В русской поэзии «начала века» подобное соотнесение мы наблюдаем в ст-нии К. Д. Бальмонта «Пронунсиамиэнто»: «В лабиринтах ли индийских или в бешеной Валгалле, / На уступах пирамидных мексиканских теокалли...» Кроме того, подобная же тематика содержится в ст-нии Бальмонта «Гимн солнцу». Ст. 41–44. — О символике лотоса (лотуса) см. комментарий к № 16. Ст. 45. — Теокалли — жертвоприношение богу Солнца у индейцев (толтеков и ацтеков). Ст. 55. — Возможно, метафора имеет реминисцентную природу, ср.: «Я хочу горящих зданий» (К. Д. Бальмонт. «Кинжальные слова»). Ст. 61. — Люцифер (несущий свет) — в библейской традиции одно из имен сатаны; в «тайных доктринах» герметической философии, прежде всего — у гностиков — важнейшее космическое идеальное начало, знак «тайны» мироздания, открывающейся лишь посвященным высокой степени. Генезис символики пяти коней, к которым прибавляется еще один, до конца не выяснен. Возможно, здесь присутствует мотив «Старшей Эдды». Ст. 62. — Эпизод с дарением кольца, обладающего чудесными (прежде всего — гностическими) свойствами, но приносящего, в конце концов, погибель владельцу, широко распространен в различных мифологических системах. Наиболее актуальной в контексте ПК является германо-скандинавская мифология (послужившая материалом для сюжета «Кольца Нибелунгов» Р. Вагнера). Речь идет о кольце, которое бог Локи (связываемый в христианской интерпретации с Люцифером) отобрал у карлика Андвари и которое тот проклял. Кольцо это впоследствии досталось Сигурду. Возможно, помимо того, что этот мотив контаминируется с атрибутикой бога Одина — кольцом Драупнир, порождающим себе подобных. Рубин считался камнем солнца. Об автобиографической подоплеке этого эпизода см.: Лукницкий П. Н. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой. Париж: ИМКА-Пресс, 1991. «Когда он хотел умирать, — вспоминала Ахматова, — он подарил мне кольцо с рубином» (С. 198). По всей видимости, откликом на эти ст. Гумилева является и первая публикация Ахматовой в гумилевском «Сириусе» (1907) — «На руке его много блестящих колец...». Ст. 69–70. — Мировой жрец — творец мира, Демиург гностиков, в некоторых учениях мыслился как Люцифер, Князь мира. Ст. 76–80. — Дева Луны — Исида (см. комментарий к № 19). Р. Д. Тименчик связывал «лунную тему» в лирике Гумилева с лунатизмом Ахматовой (см.: Родник. 1986. № 10). Ст. 81–82 — переосмысленный сюжет «Старшей Эдды»: «...Один мыслится и как бог поэзии, покровитель скальдов. В “Прорицании велвы” есть намек на то, что Один отдал свой глаз великану Мимиру за мудрость, содержащуюся в его медовом источнике» (Мифологический словарь. С. 411). Ст. 102–105. — Эстетика раннего Ницше («Рождение трагедии») трактовала искусство как «аполлонический сон», раскрывающий истинный (дионисийский) характер бытия. Ст. 141–144 — реминисценция из «Русалки» М. Ю. Лермонтова, ср.: «Спит витязь, Добыча ревнивой волны, / Спит витязь чужой стороны... / Расчесывать кольцы шелковых кудрей / Мы любим во мраке ночей...». Ст. 159–160 — ср.: «Земля стала маленькой, и по ней скачет последний человек, который все делает малым» (Ф. Ницше. Так говорил Заратустра. Предисловие Заратустры).

22

ПК.

СС I, Изб (Огонек), СП (Тб), СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, Изб (М), под загл. раздела ПК «Высоты и бездны» и с эпиграфом к разделу, Ст (М-В), СС (Р-т) I, Изб (Х), под загл. раздела ПК «Высоты и бездны» с эпиграфом к разделу, ОС 1991, Соч I, СПП, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, ОЧ, Изб 1997, ВБП, Собеседник, 1987, Русская поэзия XIX — начала XX в. М., 1987, Ст (Куйбышев), Потапчук, Огонек 1986.

Дат.: 1903 г. — до октября 1905 г. (см. комментарий к № 14).

Данное ст-ние основывается на представлении о смерти как о духовном рождении, освобождении от плоти, свойственном древним Мистериям. См. также ст-ние М. Ю. Лермонтова «Когда последнее мгновенье...».

23

ПК.