Полное собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Письма

Будет ли Чуковский читать свою статью об акмеизме как лекцию? Ведь он и это может. С недобрым чувством жду июльскую «Русскую мысль». Вероятнее всего, там свершит надо мною страшную казнь Valere. Но думаю о горчайшем, уже перенесенном, и смиряюсь.

Пиши, Коля, и стихи присылай. Будь здоров, милый!

Целую.

Твоя Анна.

Лёвушка здоров и все умеет говорить.

39. От А. К. Лозины-Лозинского

<Петроград. 21 марта 1915 г.>

Многоуважаемый Ник<олай> Степ<анович>,

если звуки военной трубы не заглушили в Вас мелодий лиры и Вы по-прежнему с интересом относитесь к молодым порослям литературы, то могу Вам прислать (напишите мне: В<асильевский> о<стров>, Тучкова наб<ережная>, 10-1, кв. 41) несколько стихот<ворений> молодого поэта Злобина, пишущего весьма грамотно. Моментами он напоминает как-то Вас, хотя en petit, конечно. Он был бы рад быть знакомым с Вами, причем не надо предполагать в данном случае расчетов на какую бы то ни было протекцию. Мы познакомились недавно в редакции довольно мизерного нового журнала «Богема», в который отдали свои поэзы по предложению нашего общего знакомого — Ларисы Рейснер. Мне кажется, что к творчеству Злобина Вы не останетесь совершенно безучастным.

Жму руку. Кстати, поздравляю с Георг<иевским> крестом. Поклон Анне Андреевне.

А. Лозина-Лозинский.

40. От М. Л. Лозинского

<Петроград.> 21.X.1915 <г.>

Дорогой друг Николай Степанович,

видно, ты овладел тайной философского камня, ибо твои опыты превращения серебра в золото протекают в высшей степени успешно, клянусь Египетским Сержантом! Еще немного, и твоя походная печь озарится вожделенным блеском. Поздравляю же тебя с достигнутыми успехами в священном искусстве и заранее рукоплещу близкому торжеству!

А раз адепты Великого Трансхопса занялись разоблачением сокровеннейших тайн, то и мне ничего не остается, как открыть для общего пользования Окаменелыя Дороги. Итак, да будет!

Но предварительно я хочу просить у тебя позволения украсить посвящением тебе мои пятистопные ямбы, трактующие о каменьях, растущих, как лилии, о бездонной тьме, о племенах беспечных, о башнях Эдема и об эдемском луче. Их поток родился на той же вершине, что и твои «Пятистопные Ямбы» (помнишь нашу беседу об автобиографических ямбах), но злосчастные свойства почвы направили его по другому склону, и к устью дотекла дидактическая кантилена. Эти «Каменья» всегда предназначались тебе в дружеское подношенье, но автора смущало сознание их очевидной неравноценности «Пятистопным Ямбам». Но что же делать, других нет... не обессудь, чем богат...

Жалко очень, что ты теперь так недостижим, и я лишен твоих советов при составлении книги. А вдруг ты объявишься в Петрограде? Вот был бы рад, и бескорыстно.

Таня шлет тебе привет. Филипка питается легендарными сведениями о тебе, М. А. Струве... мечтает, Соловьев всегда готов, а я крепко жму твою руку и целую в золотыя уста.

Твой М. Лозинский.

41. От Т. В. Чурилина

<Симферополь. 11 мая 1916 г.>

Дорогой Николай Степанович!

Теперь, когда я особенно одинок, лучше всего и нужнее сказать Вам, как близко мне Ваше слово о моих стихах (в 10 № Аполлона), как оно дорого. Много было рецензий, почти все доброкачественные, иногда дифирамбические, но слово сказали Вы один. По правде, я не ожидал его от Вас, хоть любил и ценил Вас, поэта. Но разве о Поэзии только сказали Вы? О летописи Тайны, т. е. то, что главное в моем творчестве.

Я желал бы встретиться с Вами, желал бы, чтоб Вы написали мне, если есть, что сказать еще.

Спасибо.

Тихон Чурилин.

11.V.1916 ночью.

Симферополь, Госпитальная, Фельдшерский п<ереулок>, д<ом> Маркова, кв<артира> 8. Т. В. Чурилину.

P. S. Я хотел бы иметь от Вас Вашу книгу, где «Открытие Америки», любимое мне, и «Колчан».

42. От Л. М. Рейснер

<Петроград. Сентябрь (?) 1916 г.>