Полное собрание сочинений в 90 томах. Том 37

Так перепортив всё в гостинице, они начали страдать от холода и голода и от несправедливостей, которые они нанесли друг другу, и стали обвинять их хозяина за то, что он приготовил слишком мало вещей, за то, что он не поставил сторожей, за то, что разрешил вход всяким злым людям. Другие говорили, что обвинять некого, что у гостиницы нет хозяина, что гостиница возникла сама по себе и что это плохое, проклятое место.

Точно так же ведут себя в нашем мире те люди, которые не читают правил нашей жизни, начертанных в наших сердцах и во всех великих учениях наших мудрецов; живут по своей собственной воле, а не по воле их благодетеля. Они разрушают жизнь свою собственную и чужую и обвиняют в этом друг друга, бога и мир, но только не самих себя.

Если бы только люди поняли, что их счастье зависит только от них самих и если бы они творили волю своего благодетеля, они наслаждались бы таким счастьем, больше которого они не могут себе и представить.

* [РОЖЕНИЦА]

Это было 7 ноября 1897 года. В большом селе Рязанской губернии рожала уже немолодая женщина. Роды шли уже вторые сутки и были трудны, опасны. Вышла ручка, и дело не двигалось. Семья была из бедных. Муж одинокий, работящий, но и выпивающий мужик,[28] всё непомирающий дед на печи и четверо ребят: три девки и [?] один малый, кроме того, кто шел ручкой. С вечера бабка Матвевна, проведшая весь день, ушла ночевать домой, и Марфа родильница была одна в избе. Старика увели к сватам, девки были на улице, муж Авдей[29] пошел за бабкой и за попом.

«Аниска, а Аниска! О-о-х, смерть моя! О-о-х, Аниска, кур загони. Ономнясь... О-ох...». Дальше она не могла говорить и даже перестала охать, а только нахмурилась, сморщилась, как будто выжидая чего-то. Аниска, быстроглазая 8-летняя девочка, разинув ротик, неподвижными глазами [?] смотрела на мать, быстро шевеля только ступнями ног в рваных башмаках. «Помирает мамушка», думала она. И она не слушала ее о курах, а думала о том, что надо делать, когда помирает мать. Мать же, невольно глядя на быстро шевелящиеся ноги, подумала о том, как после ее смерти ее новые башмаки останутся для Аниски.

— Отец не приходил?

— Не.

— Ну, ступай да смотри. О-ох.

В завтрак пришла бабка Матвевна.[30] Отец, высокий белокурый мужик с больными глазами и спокойным добрым лицом, не вошел в избу и тотчас же взялся за дрова. Он вчера привез из лесу хворост, но не успел сложить. Взялся за работу с споростью и безостановочностью привычного рабочего. Только изредка, работая, он, прислушиваясь к стонам в избе, поднимал белые брови над слезящимися глазами и значительно поворачивал голову.

«Помрет, что станем делать. — Ну и поп!» — приходило ему в голову, вспоминая, как поп вперед торговал. «Где у них бог».

— Ты чего мерзнешь, дура. Марфутка! Беги к деду в избу, — крикнул он на 5-летнюю девчонку.

А в избе было тихо. Родильница мучалась хуже и хуже и временами ослабевала. Но Матвевна не унывала и обнадеживала. «Ничего, умница, ничего. Всё бывало. Всё бог. Его святая воля». — И она, раздевшись, то осматривала больную, то оправляла ей подложенную подушку, то давала ей напиться...

* РАЗГОВОР ОТЦА С СЫНОМ

Ванька. Что это, батя, вчера Михайла такой веселый из города пришел, всё песни пел?

Отец. А его в солдаты взяли.

Ванька. Что же ему хорошо там будет?

Отец. Навряд.

Ванька. Отчего же он радуется? Что же он будет делать в солдатах?

Отец. В городе будет жить, в казарме.

Ванька. Что ж он там будет делать?

Отец. Будет учиться стрелять, рубить, чтобы защищать отечество.

Ванька. Что такое отечество?

Отец. А это та земля, в которой мы живем.

Ванька. Что же земля эта наша?

Отец. Хорошо бы было, если бы была наша, а то у кого из нас кусочек, а то и вовсе ничего нет.

Ванька. У кого же она?

Отец. У богачей.

Ванька. Так зачем же Михайла будет защищать эту чужую землю? Ведь нам нет пользы от того, что у богачей ее много.

Отец. Да известно лучше бы было, если бы у нас ее побольше было. Совсем другое бы житье было.

Ванька. Так отчего же нам не взять земли сколько нам нужно?

Отец. Потому, что даром не дают. А денег у нас нет.

Ванька. А скажи, батя, у тех, кто в городах живут, много земли?

Отец. У тех и совсем нет. Те совсем бедные.

Ванька. Так вот как. Все, значит, бедные, кроме богачей. Если так много бедных, они бы взяли себе земли, сколько нужно.

Отец. Хорошо бы так, да нельзя, пришлют солдат.

Ванька. Зачем их пришлют?

Отец. А затем, чтобы стрелять в тех людей.

Ванька. Вот чудно! И что же их за это в тюрьму не посадят?

Отец. Какое в тюрьму, их еще наградят за это.

Ванька. Вот чудно! Когда на празднике Петруха Гавриле голову в кровь расшиб, его за это на пять лет в тюрьму посадили, а солдат за то, что людей насмерть убивать будут, награждать будут? Чудно !.. Зачем же солдаты стреляют по людям?

Отец. А офицеры велят. Так и с Михайлой будет.

Ванька. Что же и Михайла также по нас стрелять будет?

Отец. И Михайла, как и все солдаты.

Ванька. Так зачем же Михайла идет в солдаты?

Отец. А затем, что если не пойдет, то придут другие солдаты и заставят его идти.