Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

Л. М. Рейснер познакомилась с Гумилевым зимой 1915/1916 гг., как явствует из ее «Автобиографического романа», в артистическом кабаре «Привал комедиантов». «Частично об этом Рейснер рассказала в автобиографической повести, где главную героиню зовут Ариадной, а героя — Гафиз. Однажды в литературном кафе <...> она читала свои стихи о Петербурге. Строки “разбудили самых ленивых” посетителей. <...> “Жрецы чистого искусства опустили между собой и сценой непроницаемый занавес, их невысказанное отрицание пахнуло в горячее лицо Ариадны сквозняком и серым туманом. <...> Гафиз одобрил ее как красивую девушку, но совершенно бездарную”» (Шоломова С. Б. Судьбы связующая нить (Л. Рейснер и Николай Гумилев) // Исследования и материалы. С. 482–483). Гумилев, заводивший тогда один за другим «параллельные» «литературные романы» (с М. Е. Левберг, М. М. Тумповской, О. Н. Арбениной, А. Н. Энгельгардт), начинает ухаживать за юной поэтессой, обладавшей к тому же невероятной красотой (сын Л. Н. Андреева Вадим, воспитывавшийся в семье Рейснеров, описывает Ларису так: «Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту как факел, и даже самые грубые предметы при ее приближении приобретают неожиданную нежность и мягкость. Я помню то ощущение гордости, которое охватило меня, когда мы проходили с ней узкими переулками Петербургской стороны... — не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий — статистика точно мною установленная, — врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе. Однако на улице никто не осмеливался подойти к ней: гордость, сквозившая в каждом ее движении, в каждом повороте головы, защищала ее каменной и нерушимой стеной» (цит. по: Неизд 1980. С. 209)).

Во время отпуска для прохождения экзаменов в Николаевском училище (конец августа — октябрь 1916 г., см. комментарий к № 150 наст. тома) встречи поэта с Л. М. Рейснер становятся частыми и постоянными. Однако то, что для Гумилева было не более чем «дежурным» «любовно-литературным приключением», было для его «очередной пассии» главной и единственной страстью на протяжении всей ее жизни. Этот «осенний роман» завершился, как и множество других подобных гумилевских историй, в «приличной, тихой гостинице» на Гороховой (см. № 172 наст. тома). «Л. Рейснер, — записывал со слов Ахматовой П. Н. Лукницкий, — пришла [к Ахматовой в 1920 году] и <...> рассказала о Николае Степановиче, что она была невинна, что она очень любила Николая Степановича, совершенно беспамятно любила. А Николай Степанович с ней очень нехорошо поступил — завез ее в какую-то гостиницу и там сделал с ней «все». Правда, потом он предлагал Ларисе Рейснер жениться на ней, и Лариса Рейснер передает АА последовавший за этим предложением разговор так: она стала говорить, что очень любит АА и очень не хочет сделать ей неприятное. И будто бы Николай Степанович на это ответил ей такой фразой: «К сожалению, я уже ничем не могу причинить Анне Андреевне неприятность». АА говорит, что Лариса Рейснер, это рассказывая, помнила очень всю обиду на Николая Степановича и чувство горечи и любви в ней еще было...» (Лукницкая В. К. Гафиз и Лери // Памир. 1988. № 12. С. 172).

Действительно, пошлая «постельная сцена» в гостинице на Гороховой, которая, по расчетам Гумилева, очевидно, должна была завершить его полугодовую «интрижку», внезапно открыла качественно новый этап их взаимоотношений. Поэт, озлобленный крахом своей семейной жизни с Ахматовой и, в общем, неприятно-циничный в своем «донжуанстве» этой поры, поверил в подлинность возникших отношений и сделал Л. М. Рейснер предложение. В течение нескольких месяцев (конец сентября 1916 г. — начало февраля 1917 г.) Рейснер считала себя невестой Гумилева (см.: Там же). Именно на эти месяцы приходится дошедшая до нас (далеко не полностью) переписка Гумилева и Рейснер, и именно этим состоянием корреспондентов объясняется ее уникальная специфика.