Полное собрание сочинений в десяти томах. Том 8. Письма

Стр. 5–6. — В 1920 г. Брюсов широко занимался культурно-административной работой, в частности, он заведовал Литературным отделом Наркомпроса и с июля 1920 г. возглавил Всероссийский союз поэтов. Стр. 7–8. — О Н. А. Оцупе см. комментарий к № 183 наст. тома. Как указывают Р. Д. Тименчик и Р. Л. Щербаков (ЛН. С. 514), данное письмо может быть датировано на основе воспоминаний Оцупа о том, как он приехал в Москву «совместно с беллетристом С<лонимским> за отсрочкой по воинской повинности. Издательство «Всемирная литература» снабдило меня и С<лонимского> рекомендательным письмом Горького к Луначарскому» (Оцуп Н. Современники. Париж, 1961. С. 64). Далее Оцуп рассказывает о том, как во время пребывания в Москве он присутствовал на «Суде над имажинистами», где прокурором выступал В. Брюсов: суд над имажинистами состоялся 4 ноября 1920 г. в Большом зале консерватории (ЛН. С. 514). Михаил Леонидович Слонимский (1897–1972) — прозаик, член группы «Серапионовы братья», с 1919 г. работал вместе с Гумилевым в издательстве «Всемирная литература». В 1966 г. Слонимский написал краткие воспоминания о своем знакомстве с Гумилевым (см.: Жизнь Николая Гумилева. С. 155–157). Стр. 9–11. — Возможно, имеется в виду издательство «Цех поэтов», вскоре выпустивший свой первый альманах «Дракон» (Пг., 1921). Этот альманах стал комплектоваться уже в марте 1920 г. — еще до окончательного оформления «третьего» Цеха поэтов (см.: Блок в неизданной переписке и дневниках современников (1898–1921) / Вст. статья Н. В. Котрелева и З. Г. Минц. Публ. Н. В. Котрелева и Р. Д. Тименчика // Александр Блок. Новые материалы и исследования. Литературное наследство. Т. 92. Кн. 3. М., 1982. С. 530). В мае 1920 г. в «Доме искусств» Оцуп читал доклад «Перелом в современной поэзии», в котором говорил о необходимости «по-своему» продолжить линию акмеизма, «вечно юную и обновляющуюся» (Жизнь искусства. № 463. 28 мая 1920). Стр. 12–14. — Имеются в виду книги Брюсова: «Опыты по метрике и ритмике, по евфонии и созвучиям, по строфике и формам. Стихи 1912–1918 гг.», со вступ. ст., «Ремесло поэта» (М., 1918) и «Краткий курс науки о стихе. Ч. 1» (М., 1919). «Пособия» Брюсова по русскому стиху, безусловно, вызывали особый интерес Гумилева в то время в связи с его собственными лекциями по теории поэзии, занятиями в литературных студиях и, прежде всего, его планами по книге «Теории интегральной поэзии» (см.: ПРП 1990. С. 358–360 и комментарий к № 85 в т. VII наст. изд.). Ср. полемическое возражение Оцупа Георгию Иванову по поводу неосуществленного «Art poétique» Гумилева (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 195–196).

180

При жизни не публиковалось. Печ. по: Жизнь Николая Гумилева.

Жизнь Николая Гумилева, ПРП, Соч III.

Автограф — Альбом «Чукоккала» (до 1991 г. находился в семейном архиве Чуковских).

Дат.: первая половина февраля 1921 г. — по датировке П. Н. Лукницкого (Труды и дни. С. 316).

«Как-то на заседание издательства вошел встревоженный А. М. Горький и сообщил, что в зарубежной прессе печатаются злые измышления о задачах и методах нашей работы. Было решено обратиться в одну из иностранных газет с протестом от лица «Всемирной литературы». Написать этот протест было поручено Гумилеву. Автограф протеста, составленного Гумилевым, сохранился в “Чукоккале”» (Чуковский К. И. Воспоминания о Н. С. Гумилеве // Жизнь Николая Гумилева. С. 129). Об этом же эпизоде рассказывается и в воспоминаниях члена редколлегии «Всемирной литературы» А. Я. Левинсона: «Помню как сейчас: кто-то принес на заседание редакционной коллегии издательства «Всемирной литературы» в Петрограде бумажку: копию письма Д. С. Мережковского, напечатанного в парижской газете (в газете «Последние новости» (Париж) в ноябре 1920 г. (см.: Соч III. С. 337) — Ред.). То, что называлось по-советски «коллегией», была группа писателей и ученых, голодных, нищих, бесправных, отрезанных от читателей, от источников знания, от будущего, рядов которой уже коснулась смерть, писателей, затравленных доносами ренегатов, вяло защищаемых от усиливающегося натиска власти, — и безоговорочно, до конца (от истощения, как Ф. Д. Батюшков, от цинги или от пули) верных литературе и науке. И вот в письме этом для этого пусть фантастического, пусть безнадежного, но высокого, но бескорыстного усилия нашлись лишь два слова: «Бесстыдная спекуляция». Я не забуду этого дня: Гумилев, «железный человек», как прозвал его я в шутку, — так непоколебимо настойчив был он при защите того, что считал достоинством писателя, — был оскорблен смертельно, он хотел отвечать в той же заграничной печати» (Николай Гумилев в воспоминаниях современников. С. 219–220). Комментируя этот фрагмент воспоминаний Левинсона, В. Крейд заметил: «Любопытное совпадение: Мережковский, причиняющий духовное страдание Гумилеву в самом начале его пути (1906) и затем — в самом конце» (Там же. С. 307).