Полное собрание стихотворений

Песня пробуждала чувство личности, учила ценить человека не по сословной принадлежности, а за нравственное богатство, проявленное в интенсивном чувстве. Любовь помогала самоутверждению личности. Любить, утверждала песня, значит «следовать природе». Власть любви — всемогуща. Она помогает ломать законы, установленные людьми, потому что они уродуют жизнь человека. Главный из них — социальное неравенство, разделяющее любящих. Песня прославляет страсть, помогающую человеку преступить этот закон, пренебречь традиционными представлениями о счастье. Вместо прежних идиллических картин любви пастухов и пастушек появляются песни о любви дворянина к крестьянке:

Я страсти не таю,
Стыд должен лишь таиться;
Я искренне люблю,
Любовью дух гордится.
Люблю пастушку я простую,
Красиву, молодую.
Краса — вот титла все ея;
Но с нею счастлив я.

Не желая знаться с теми, «кто предками гордится», герой песни призывает молодых людей следовать его примеру:

О юные сердца! влюбляйтесь,
Коль найдете предмет такой:
Любви не опасайтесь.

Еще в 60-е годы поэт-демократ Иван Барков, борясь с сумароковским представлением о человеке, писал:

Богатство, славу, пышность, чести
Я презираю так, как ты...
. . . . . . . .
Счастливей папы и царей,
Когда красотка обнимает.

Державин, начиная свой творческий путь, утверждал тот же идеал. В стихотворении «Пламида» (1770) читаем:

Всё: мудрость, скипетр и державу
Я отдал бы любви в залог.
Принес тебе на жертву славу
И у твоих бы умер ног.

В песнях 80–90-х годов отказ от богатства и «порфиры» во имя любви стал устойчивым мотивом:

Тебя я обожаю,
Владычица сердец!
В тебе одной считаю
Порфиру и венец.
Когда бы я родился
Короной управлять,
Я б троном не гордился,
Тебя стал обожать.
Всё в свете презираю,
Тебя одну любя;
Тебя я обожаю,
Вот счастье для меня.

Знатности и богатству кармана песня противопоставляет богатство души и счастье любви:

Прочь блеск богатства лживай!
Не в нем ищу отрад.
Я беден — но с Темирой
И счастлив, и богат.

В песнях торжествовала эмоциональная атмосфера морального равенства людей. В них человек любил человека и был счастлив. Сюжет и этический пафос повести Карамзина «Бедная Лиза» вырастал на песенной почве. Вывод Карамзина «и крестьянки чувствовать умеют» был обобщением уже прочно сложившейся песенной традиции. О способности крестьянок чувствовать и любить читатель узнавал не только из песен, написанных поэтами, но и из песен, создаваемых самим народом. Новый взгляд на человека определял и усиление интереса к народной песне. Концепция морального равенства легализовала поэтическое творчество «простого народа» — в народных песнях тоже говорилось об испытаниях сердца, о страданиях души, о «природных чувствах». В песенниках народные песни печатались рядом с авторскими, также неподписанными. Собирание и усиленное печатание народных песен сопровождалось их переделками, заимствованием из них сюжетов, образов, лексики. В песенниках мы встречаем три пласта песни — оригинальные (авторские), переделки и народные.

В книге «Обстоятельные и верные истории двух мошенников: первого российского славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки-Каина...» (1779) было напечатано 47 песен и среди них: «Слушай, радость, одно слово...». Песня рассказывала о господине, домогавшемся ласк от деревенской девки. Она пыталась урезонить барина: «Я советую тебе любить равную себе».

Отпусти меня, пожалуй,
Мне с тобой не сговорить.
Мне досуг еще немалый,
Мне коров пора доить,
Масло пахтать, хлебы печь,
Щи варить, капусту сечь.

Но господин не унимался и от разговора переходил к делу — стал целовать понравившуюся крестьянку.

Вырываясь от барина, она грозит:
Ах, как Ванька бы наш видел,
Что теперь ты учинил;
Он бы так-то тебя выбил,
Что ты впредь бы позабыл
Наших девок целовать
И долго с ними болтать.