Если ночи тюремны и глухи,Если сны паутинны и тонки,Так и знай, что уж близко старухи,Из-под Ревеля близко эстонки.Вот вошли – приседают так строго,Не уйти мне от долгого плена,Их одежда темна и убога,И в котомке у каждой полено.Знаю, завтра от тягостной жутиБуду сам на себя непохожим...Сколько раз я просил их: «Забудьте...»И читал их немое: «Не можем».Как земля, эти лица не скажут,Что в сердцах похоронено веры...Не глядят на меня – только вяжутСвой чулок бесконечный и серый.Но учтивы – столпились в сторонке...Да не бойся: присядь на кровати...Только тут не ошибка ль, эстонки?Есть куда же меня виноватей.Но пришли, так давайте калякать,Не часы ж, не умеем мы тикать.Может быть, вы хотели б поплакать?Так тихонько, неслышно... похныкать?Иль от ветру глаза ваши пухлы,Точки почки берез на могилах...Вы молчите, печальные куклы,Сыновей ваших... я ж не казнил их...Я, напротив, я очень жалел их,Прочитав в сердобольных газетах,Про себя я молился за смелых,И священник был в ярких глазетах.Затрясли головами эстонки.«Ты жалел их... На что ж твоя жалость,Если пальцы руки твоей тонкиИ ни разу она не сжималась?Спите крепко, палач с палачихой!Улыбайтесь друг другу любовней!Ты ж, о нежный, ты кроткий, ты тихий,В целом мире тебя нет виновней!Добродетель... Твою добродетельМы ослепли вязавши, а вяжем...Погоди – вот накопится петель,Так словечко придумаем, скажем...»……………………Сон всегда отпускался мне скупо,И мои паутины так тонки...Но как это печально... и глупо...Неотвязные эти чухонки...
«Но для меня свершился выдел...»
Но для меня свершился выдел,И вот каким его я видел:Злаченно-белый —прямо с елки —Был кифарэд он и стрелец.Звенели стрелы,как иголки,Грозой для кукольных сердец...Дымились буклииз-под митры,На струнах нежилась рука,Но уж потухли звоны цитрыМеж пальцев лайковых божка.Среди миражей не устануЕго искать – он нужен мне,Тот безустанный мировражий,Тот смех огня и смех в огне.
К моему портрету
Игра природы в нем видна,Язык трибуна с сердцем лани,Воображенье без желанийИ сновидения без сна.
К портрету А. А. Блока
Под беломраморным обличьем андрогинаОн стал бы радостью, но чьих-то давних грез.Стихи его горят – на солнце георгина,Горят, но холодом невыстраданных слез.