Это в пальцах не хватает силы.Сердце - все такое ж, как и было.Сердце шепчет в страхе и в надежде:– Я хочу служить тебе, как прежде!Лишь бы только пальцы поспевали,Все, что напою я, записали!Но у пальцев есть своя забота,Пальцы горькой заняты работой:Прижимаются к вискам свинцовым,Зябнут под подушкою пуховой,Шарят в темноте по одеялу...Некогда служить им сердцу стало!И взмолилось сердце в нетерпеньи:– Что мне мир и миру я - без пенья!?Отпусти меня туда отсюда,Где само, без пальцев, петь я буду!1951
131. Сон о казненном поэте
– Это он! С кем хочешь я поспорю!Видишь, вот идет он впередиС неизбывной мукою во взоре, С неостывшей пулею в груди!– Он же умер! Он уже не можетУслыхать слова твоей любви!Никакое чудо не поможет!Не ищи его и не зови!– Нет! Скорее! Мы его догоним!Я клянусь тебе! Мы добежим!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Как года - мгновения погони.Год еще - и поравнялись с ним.Страшно заглянуть за эти плечи...Может быть, все это только сон!?Оглянулся - и свершилась встреча,И сомнений нет, что это он.Серый глаз струит холодный пламень,Узкий шрам белеет вдоль щеки...Наш учитель! Вот ты снова с нами!Отзовись! Коснись моей руки!Но запачканные кровью губыНичего не вымолвили мне.Только вдруг серебряные трубыВ солнечной пропели вышине,Рыжегривые заржали кони,И рванулись ввысь, и понесли,И уже не слышен шум погониС убегающей назад земли.Только бездны, вихри и просторы,Звездные озера и сады,И внезапно - старой сикоморыСтвол корявый у скупой воды.След звериный вьется к водопою,Заунывная звенит зурна...Только бы остаться здесь с тобою,Эту радость всю испить до дна!Но стираются черты и звуки,Миг еще - и на сухой травеСудорогой сведенные руки...Окрик парохода на Неве...Люди молча топчутся у ямы,Раздается мерный лязг лопат,А вдали угрюмыми домамиЩерится притихший Петроград.... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .Прошлое! Оно таким мне снится,Как его увидеть довелось:Белою, бессмертною страницей,Пулею простреленной насквозь!1949
132
Пора привыкнуть к маленькому дому,Неплотной двери, низкому окну,И на тюфяк с примятою соломойПораньше лечь и отойти ко сну.Все, что могла душа и что умела - Все свершено, и даже в пальцах нетОхоты взяться за былое дело,За ремесло перегоревших лет.И пусть порою жизнь еще доноситСвой блеклый шум, свой приглушенный свет - Все спрошено! К чему еще вопросы!?Осталось только: услыхать ответ.1950