Он стал на утесе; в лицо ему ветер суровыйБросал, насмехаясь, колючими брызгами пены.И вал возносился и рушился, белоголовый,И море стучало у ног о гранитные стены.Под ветром уклончивым парус скользил на просторе,К Винландии внук его правил свой бег непреклонный,И с каждым мгновеньем меж ними все ширилось море,А голос морской разносился, как вопль похоронный.Там, там, за простором воды неисчерпно-обильной,Где Скрелингов остров, вновь грянут губящие битвы,Ему же коснеть безопасно под кровлей могильнойДа слушать, как женщины робко лепечут молитвы!О, горе, кто видел, как дети детей уплываютВ страну, недоступную больше мечу и победам!Кого и напевы военных рогов не сзывают,Кто должен мириться со славой, уступленной дедам.Хочу навсегда быть желанным и сильным для боя,Чтоб не были тяжки гранитные косные стены,Когда уплывает корабль среди шума и вояИ ветер в лицо нам швыряется брызгами иены.
12 июля 1900
Данте
Безумцы и поэты наших днейВ согласном хоре смеха и презреньяВстречают голос и родных теней.Давно пленил мое воображеньеУгрюмый образ из далеких лет,Раздумий одиноких воплощенье.Я вижу годы, как безумный бред,Людей, принявших снова вид звериный,Я слышу вой во славу их побед(То с гвельфами боролись гибеллины!).И в эти годы с ними жил и он, —На всей земле прообраз наш единый.Подобных знал он лишь в дали времен,А в будущем ему виднелось то же,Что в настоящем, – безобразный сон.Мечтательный, на девушку похожий,Он приучался к зрелищу смертей,Но складки на челе ложились строже.Он, веривший в величие людей,Со стоном звал: пускай придут владыкиИ усмирят бессмысленных детей.Под звон мечей, проклятия и крикиОн меж людей томился, как в бреду...О Данте! о, отверженец великий, —Воистину ты долго жил – в аду!