Их было двое, утром, на снегу -Неисцелимым утром! - надо мною.Мне думалось: я их узнать смогу,Хотя в глазах лишь небо голубое.Но голос женщины был странно тих,И так тревожен голос отвечавший,Что понял я, что я пугаю их,Невидевших, неверивших, незнавших.Но не было ни холодно, ни жаль.Звонили где-то… Шелестела хвоя…И застывала синяя эмальВ глазах раскрытых, прямо надо мною.1918
533
Я руки грел горячими каштанамиИ равнодушным золотом лучей,И навсегда они остались страннымиОт этой ласки, жаркой и ничьей.Кидаю ли их в небо золотистое,Роняю ли в зеркальный сумрак вод -Все та же лень, и грешная и чистая,Ни умереть, ни жить им не дает.Они дружны с грядущей неизбежностью,Они покорны медленной судьбе,И только раз дрожали всею нежностью -Когда я их протягивал тебе.1918
534
Я повторю: я верен жизни этой. В руке онаКак спелый плод, июлями согретый, Как горсть зерна.Я уронить боюсь ее на землю, Когда я сплю.Я говорю, я вижу и я внемлю, И я люблю.Люблю деревья с длинными ветвями, И облака,И камни, подружившиеся с нами На все века.И кожи цвет, и мягкий шелест ткани, И тихий смех,И ту, которой столько есть названий - Нежнее всех…Я сплю, я сплю и не могу проснуться, Разрезать нить.Уйду напрасно. Обречен вернуться, Чтоб разлюбить.1918
535
Ветрами сорваны все листья, колеиЛегли морщинами по пройденным дорогам,Но мы еще идем к приснившимся вдалиПевучим берегам и дремлющим чертогам.Наш пламенный обет кощунствен иль велик?Своею верностью грешны мы или святы?Об этом скажет нам, но лишь в последний миг,Наш спутник ласковый и навсегда крылатый.1919
536
Еще черемуха цвела,И было холодно немного,И свечка тонкая былаВ часовне зажжена для Бога.И были дороги ЕмуИ мы, и небо голубое,И тонкий луч, томивший тьмуУ маленького аналоя.И Он являлся нам порой,Ночами, меркнувшими рано,В короне бледно-золотой,С улыбкой и свирелью Пана.Теперь приходит Он ко мнеДругим, карающим и строгим,С глазами, ставшими темней,В венце, дарованном Немногим.Ведет таинственную речь,Персты берет и держит в ранах,И требует огромных свечВ торжественных и дымных храмах.1920