Полное собрание творений. Том 8

В тихом уединении, на берегу величественной Волги, часто вспоминаю Вас, прекрасная, благословенная чета! и Вы — на берегу пространных вод, на берегу моря, которое по временам бывает тихо, бывает чисто, как зеркало, а по временам, встревоженное бурею, покрывается мутными волнами седою пеною. Такова наша жизнь! в ней тишина и буря сменяют одна другую; а время уходит, уходит, стремится погрузиться в бездну вечности. Блажен тот пловец житейского моря, который часто устрем{стр. 161}ляет взоры к небу. По светилам небесным он направляет путь свой, не унывает при бурях, не доверяет и тишине моря: оно — так изменчиво! Взоры, для которых доступно небо — вера; ею мы усматриваем духовное небо: учение Христово. На этом небе сияет Евангелие, как солнце, Ветхий завет, как луна, — писания святых Отцов, как звезды.

Пишу к Вам прямо из сердца, пишу то, что внушилось ему сказать Вам. Мое сердце — с такою же сладостною простотою к Вам, как и Ваше ко мне. Такие отношения — истинное сокровище. Любовь к ближнему — величайшее наслаждение! А то утешает меня особенно в моих отношениях дружеских, что причина этих отношений — Бог. Он, — как говорит Писание, — святяй и освящаяй всяческая; Он источник всякого истинного блага, всякого истинного, чистого наслаждения. Он сохранит меня в Вашей памяти, а Вас в моей. Он даст Вам усугубить талант дружбы, полученный от Него же. Вот чего я желаю: желаю, чтоб при вступлении в вечность мы сподобились в сонме благих и верных рабов предстать Господу, сказать Ему: «Ты даровал нам прекрасный талант дружбы, приносим Тебе приобретенный на него другой талант — талант драгоценный спасения».

1847 года сентября 2 дня

Николо -Бабаевский монастырь

№ 2

Пишу к Вам из уединенной пустыни, в которую наконец после продолжительных разъездов я прибыл и где начинаю лечиться. Дорогу совершил с большим утомлением; два раза возвращалась ко мне петербургская болезнь моя, т. е. отнимались ноги. Теперь идет из них сильнейшая испарина и чувствую некоторое облегчение. Скажу Вам о Бабаевском монастыре, что он мне чрезвычайно нравится во всех отношениях. Местоположение премилое. Какой воздух! Какие воды, какие кристальные, ключевые воды! бьют, кипят из горы и в таком количестве, что было бы их достаточно, думаю, для всего Петербурга. Какие рощи с дубами! с вековыми дубами! какие поляны! какая Волга! какая тишина! какая простота! Раскрываю книгу аскетического писателя, читаю ее — вижу, что здесь можно исполнить советы ее на самом деле, между тем, как в Петербурге можно исполнить их только в воображении и желании. Словом сказать: для земного странствования моего, в эту минуту, не желал бы другого, лучшего приюта.

{стр. 162}

С сердечною приятностию воспоминаю моих друзей петербургских; вспоминаю их с признательностию, призываю на них благословение Божие. Друзей мне дал Бог: эту мзду принял я от Всесвятой десницы Его за мысль самоотвержения, которой последовал с дней юности моей. Уже самый опыт убеждает в евангельской истине, повелевающей оставить все, чтоб наследовать все. Евангелие лишает человека того, чем он владеет неправильно. Из тихого пристанища, из дальней пустыни повторяю то же, что говаривал из пустыни близкой: «не увлекайтесь шумным, бурным потоком мира!» Да будут уши сердец ваших внемлюще гласу моления моего!.. [76]

Христос с вами!

1847 года сентября 4 дня

Николо-Бабаевский монастырь

№ 3

Из моего уединения, с живописных берегов Волги, величественной и великолепной Волги, поздравлю Вас с благополучным совершением начатого дела в семействе Вашем, которое для родительского сердца вместе и так радостно, и так трудно.

Благословение Божие да осенит новобрачных! благословение обильное, такое, чтоб вы ясно его видели, утешались, и за него благодарили Бога. Он тем, кого любит, посылает скорби, а вслед за скорбями — утешение. То, что скорби сменяются утешениями, а утешения скорбями, рождает веру к Богу и мертвость к миру. Вера, взяв человека за руку, поставляет его пред Богом. — Такой человек возносится превыше мира: под ногами его — мрачный хаос сомнений, неверия, заблуждений, умствований напыщенных и вместе суетных. Так под ногами того, кто взошел на вершину высокой горы: облака, утесы, пропасти, шумящие и скачущие по скалам водопады.

Земная жизнь — ни на час не прерывающееся путешествие. Идем, идем; внезапно отворяются врата вечности, и мы теряемся в ее необразимом пространстве. Как прекрасно говорит святый Давид: Пришлец аз есмь на земли: не скрый от мене заповеди Твоея! [77] Точно: Закон Христов — нить, по которой мы выбираемся из мрачного лабиринта земной жизни в блаженную вечность.

Будьте здоровы, благополучны!

1847 года сентября 6 дня

{стр. 163}

№ 4